Первым делом нужно было связаться с Райнером, а это совсем не так просто — он, как блуждающая звезда или как бездомный пес, вечно бродил от одной дамы к другой. Лу отправила ему телеграмму, назначив телефонный разговор на семь часов вечера через день. Напрасно прождав на телефонной станции почти час, она поняла, что он ее телеграмму не получил. Тогда она пустилась во все тяжкие, послав телеграммы по адресам всех известных ей дам Райнера. И добилась своего — на четвертый день он явился на переговорную.
— Лу! — с ходу закричал он в трубку, не слушая ее, — ты меня ищешь? Ты хочешь со мной встретиться? Как я рад!
— Перестань радоваться и послушай меня. У тебя есть неопубликованные стихи?
— Неопубликованные стихи? — удивился Райнер. — Как раз нет. Ты же знаешь, я летом издал новую книгу.
— А что-нибудь старое неопубликованное есть?
— Вряд ли, ты же знаешь, я все сразу стараюсь напечатать. А зачем тебе?
— Потом объясню, Но если старого нет, может, ты срочно что-нибудь напишешь?
— Я — срочно? Ты же знаешь, я пишу только, когда на меня накатывает. А сейчас я пуст как выжатый лимон.
— Тогда постарайся вспомнить что-нибудь старое, что ты так и не отправил в печать. И поскорей, мне очень нужно.
— И для этого ты меня так срочно искала? А я-то вообразил!
— А ты не воображай, а вспоминай, вспоминай! И как только вспомнишь, сразу вызывай меня на переговорную.
Лу сердито повесила трубку, и сама стала рыться в памяти — чутье подсказывало ей, что там непременно найдется позабытый стишок. И стишок нашелся, и даже не стишок, а целая поэма. Ее название всплыло в памяти Лу во сне, постепенно — сначала фамилия Рильке почему-то начала двоиться, один Рильке вверху, а другой внизу. Потом при той, что внизу, возникло имя Кристоф, а вовсе не Райнер Мария. И наконец — ура! Вспомнила! «Корнет Кристоф Рильке». Чем этот корнет отличился, она не имела представления, но это не существенно. Существенно было то, что поэма не публиковалась. Хотя… она была однажды напечатана в каком-то захолустном журнальчике. Но кто об этом знает?
Поутру, едва выпив кофе, Лу помчалась на телеграф отправлять телеграмму Райнеру. Получилась не только многословно — она не пожалела денег, — но и слегка угрожающе, так как Лу боялась, что Райнер ее не послушается.
«Дорогой Райнер, немедленно найди среди своих бумаг старую поэму «Корнет Кристоф Рильке». Как только найдешь, сразу перепечатай и отправь мне с курьером. Все расходы я беру на себя. Обязательно поспеши выполнить мою просьбу, иначе я не буду отвечать на твои письма».
К радости Лу, курьер привез ей поэму Райнера через два дня. К поэме было приложено письмо, наверняка с очередной мольбой о встрече. Письмом Лу пренебрегла и сразу стала читать поэму. Интересно, почему при всем своем страстном стремлении срочно публиковать все написанные им строчки Райнер никогда не предлагал ее издательствам? Стихотворному тексту предшествовало прозаическое вступление:
«…24 ноября 1663 года Отто фон Рильке был пожалован частью состояния, оставленного павшим в Венгрии братом Кристофом, куда входили дворянская усадьба в Лангенау и замок в Линде. Для вступления во владение имуществом Отто должен был дать подписку, согласно которой его обладание ленным поместьем признается недействительным в случае, если его брат Кристоф вернется из похода барона фон Пировано. Согласно предъявленному Отто свидетельству о смерти, его брат скончался во время кампании в звании корнета австрийского императорского конного полка…»
Дальше шли стихи — начало не очень обещающее, но как вступление вполне приемлемое:
«Скачка, скачка… днем и ночью… снова скачка… днем и ночью… скачка без конца… смелость утомилась, а тревога велика… Не горбятся горы, деревья отстали, никто не отважится стать у дороги. Измучены жаждой, чужие лачуги устало столпились — хотели напиться. Напрасно безвольно присели у сруба — пришла в запустенье криница. Ни башни вокруг… нет для глаза отрады… Сгустилась тьма… нам путь знаком… ужели? Сегодня — как вчера, а завтра — как сегодня: с зарей мы скачем к солнцу… оно все тяжелее…ближе… ближе… а ночью возвращаемся назад — к началу уже прожитого дня… Или, быть может, это снится нам? Нещадно солнце па́лит, как в краю родном в разгаре лета, когда мы жарким днем прощались с домом. И долго пламенели на зеленом поле луга одежды наших женщин, вслед смотрящих».
