Вполне банально, но главное — что будет дальше? Лу посчитала — четырнадцать страниц, как раз то, что надо. И попыталась читать дальше, текст был довольно беспомощный, очень юношеский, — сколько Райнеру было лет, когда он эту поэму написал? Лу опять посчитала — выходило двадцать два. Она знала его творчество — в двадцать два он еще не дорос до зрелости. Все же решила прочесть его письмо, и не напрасно:
«Дорогая Лу. Не понимаю, зачем тебе понадобилась эта старая рухлядь. Я перечитывал и стыдился — неужто я эту поэму написал? Не случайно ведь я никогда не пытался ее опубликовать. Наверно, меня привлекло тогда имя Рильке, я старался с этим Кристофом сродниться, — скакать на лошади, обнимать таинственную женщину в таинственном замке и отдать жизнь за таинственное знамя. Чье это было знамя, чье войско, против кого оно воевало? Я и сам не знаю. Так что не пытайся из этого пальца что-то высосать, все равно ничего не выйдет. У меня уже опубликована почти дюжина книг со стихами гораздо более высокого качества, и все равно никто меня не знает и не читает».
Ах, как он ошибался! Вот что написано в сегодняшних литературных справочниках о поэме «Корнет Кристоф Рильке»:
«…не побоюсь громких слов, но именно победное шествие детища молодого поэта началось 23 мая 1912 года. Произведение вышло в первом томе сборника издательства «Insel-Bücherei», тираж которого составлял 10 000 экземпляров. В мгновение ока сборник был распродан. Именно поэма Рильке обеспечила популярность всех книг этой серии.
На сегодняшний день количество опубликований «Корнета» приближается к полутора миллионам экземпляров. Это произведение было неоднократно положено на музыку. Композиторы Пауль фон Кленау (1918) и Курт Вайль (1919) написали кантаты. Речитативы для чтеца или для хора с оркестром создали Виль Айзенман (1936), Франк Мартин (1942), Виктор Ульман (1944, в концлагере Терезианстадт, незадолго до отправки в Аусшвитц), а также Дуглас Лильбёрн (1950). Балладу «Корнет» написал Анри Коре (1951), на основе текста Рильке в оперных театрах идет опера Зигфрида Маттуса (1983). На конкурсе национальной премии «Золотая маска» в Санкт-Петербурге в 1999 году, в номинации опера, спектакль «Песнь о любви и смерти корнета Кристофа Рильке» З. Маттуса в постановке театра «Санкт-Петербург-Опера» был признан лучшим».
Сам автор этого сообщения слегка удивлен неожиданным мгновенным успехом поэмы Рильке и ищет ему объяснение:
«Что же привлекает читателей и переводчиков в этом произведении? Почему к нему то и дело возвращаются? Это не поэма в стихах. Но и не проза тоже. Грань перетекания одного жанра в другой так тонка, что читатель почти не ощущает ее. То же самое можно сказать и о содержании текста: романтика боевых походов неотделима от реальной жестокости войны, а строгая завязка и безжалостная развязка, убеждающие своей документальностью, одновременно служат обрамлением той мистической атмосферы, в которую погружен юный корнет».
Автор статьи сам чувствует, что объяснение неубедительно. И поспешно нащупывает другое, столь же неубедительное:
«Огромную популярность эта романтическая история имела во время обеих мировых войн, когда людям была особенно близка и понятна фигура молодого солдата из средневековья, парящего над временами, который волею судеб балансирует между честью, героизмом, благородством и совершенной бессмысленностью смерти в самом начале жизни. Это очень знакомо всем людям, независимо от национальности и страны проживания».
Трудно себе представить, какое отношение имеет цокот копыт коня, скачущего неведомо куда на битву неведомо с кем, к топоту сапог нацистской армии, шагающей по дорогам поверженной Европы. И приходится искать другое объяснение, еще более неубедительное:
«В языковой личности Рильке… произошло определенное нивелирование национально обусловленных особенностей, что способствовало становлению уникальной языковой личности общечеловеческого типа. Не в этом ли секрет?»
Тут уже трудно сдержать удивление: какими же национальными особенностями немецкого языка Рильке пренебрег? Неужто склонением артиклей или собиранием всех глагольных приставок в конце фразы? Вряд ли. Значит секрет не в этом.
