Как подсказал Яхман, задница – самое незащищенное место у любого бойца, а яду на кончике стрелки без разницы, в какой точке тела попасть в кровь.
Рецепт снадобья для смазки стрелок османская империя держала в секрете, и, если бы не уникальный слух Яхмана и жажда свободы, вряд ли столь тайные сведения стали бы его достоянием. Причем для приготовления парализующего состава мало было знать компоненты и их пропорции. Один из ингредиентов, яд кураре, еще требовалось обработать заклинанием нейтрализации, да и для самой духовой трубки имелись обязательны чары, укреплявшие дерево. Лишь в этом случае оружие позволяло «выключать» врага, стоило острому наконечнику стрелки пробить кожу.
Засаду разбойники устроили сразу за поворотом дороги, разместившись вдоль нее.
– Всех нашла? – тихо спросил сестру Яхман.
– Двоих не вижу, и пары лошадок не хватает.
– У меня тот же результат. Но выискивать остальных некогда, минуты через три наши доберутся сюда. – Бывший диверсант уже слышал приближавшийся цокот копыт. – Действуем по моему сигналу.
Лада осталась с левого фланга вражеской засады, антимаг устремился к правому, и в лесу раздался протяжный волчий вой.
Радим сигнал услышал. Когда отряд повернул, следуя лесной дороге, бойцы заметили одинокого путника, бредущего навстречу.
«Викентий? Вот удача!» – обрадовался казначей Крашена и придержал коня.
– День добрый, странник. Вот уж не ожидал еще раз с тобою свидеться.
– На все воля Господня, путник. Я гляжу, ты в обратный путь сподобился?
– Дела назад позвали. А ты почему один нынче?
– Так получилось. Будет угодно Господу, наши дорожки снова пересекутся. – Викентий воздел руки, а затем резко припал к земле и скатился на обочину дороги.
Он ожидал пальбы, лязга оружия, но никак не насмешливого голоса Радима:
– Поднимайся, странник. Не пристало человеку твоего положения в пыли кувыркаться.
Двое дюжих молодцев помогли Викентию встать и крепко держали его за руки.
– Благодарю, сынки. – Поднявшийся продолжал играть свою роль, несмотря на явное разоблачение. – Болезнь меня подкашивает припадками лютыми. Видать, нынче один из них приключился.
– Что ж, тебе повезло, странник. Мы как раз направляемся к человеку, который враз с твоей болезнью справится.
Бойцы по знаку командира принялись вязать Викентия.
– А это к чему, сынки? – спросил странник.
– Для твоей же безопасности. Чтобы в дороге новых припадков не приключилось, – объяснил Радим.
В это время на дорогу выбралась Лада, закончившая сбор выпущенных во врагов стрелок.
– Двое ушли, – доложила она. – Один из них – Густав.
– Тот самый?! – удивился Радим. Получив утвердительный кивок от жены, продолжил: – Вот же сволочь! Сколько нам крови попортил, и вот опять!
– За ним, похоже, мой брат отправился, – сморщив носик, сказала Лада. Она уже злилась на себя за то, что рассказала Яхману о Густаве.
Густав с самого утра пребывал в паршивом расположении духа: из Ельни до сих пор не поступило никаких вестей. В особенности раздражали попытки Викентия его успокоить – дескать, все нормально, наверняка их люди решили отметить удачное завершение операции и перебрали лишнего. Другими словами, просто перепили. А вот набрались они с радости или с горя – неизвестно. И ведь здесь это считалось нормальным.
Привыкшего к быстрому и четкому выполнению всех своих приказов Густава местное разгильдяйство с каждым днем удручало все больше и больше. А уверенность в том, что он сумеет реализовать задуманное, таяла быстрее снега в апреле.
Весть о провале операции стала последней каплей, переполнившей чашу терпения некогда успешного наемника. Напоследок он решил хоть как-то насолить ненавистному Даниле, прежде чем «сделать ноги» с остатками некогда немалых богатств.
«Пускай крашенскому боярину другие сворачивают шею, а с меня хватит! Ведь давал же себе зарок не связываться с ним, так нет – стоило оказаться поблизости, и снова потянуло на подвиги. С превеликим удовольствием я предал бы эту сволочь мучительной смерти, но не ценой же собственной жизни!» – размышлял Густав, следуя к месту засады.
В подсумках лошади уместилось все имущество всадника. И хотя сейчас оно составляло лишь жалкие крохи былого богатства, даже их вполне хватало на безбедную жизнь до глубокой старости в любом уголке Земли.
