— Куда? — ревниво спросила Алиса.
— Куда угодно! В любую точку земли. Ну. в Москву, например.
— Правда?! А когда ты приедешь?
— Не знаю, — под общий смех откликнулся Алекс. — Я ведь теперь работаю в одной очень большой газете. Куда отправят, туда и полечу.
— Да уж. Десять лет я бегал от газетчиков, всякого рода фотокорреспондентов, папарацци и вот — вырастил журналиста в собственном доме! — шутливо вздохнул Макс.
— Наверное, это зачем-нибудь нужно! Если звезды зажигаются.
— Смотрите-ка, Марина, он еще помнит Маяковского! Не так уж плохо я учу своих студентов!
— Да уж… Стоит вспомнить экзамены… «пары» выплывали из аудитории одна за другой, как стая черных лебедей!
— Кто-то должен задавать вопросы, на которые следует давать ответы! — заметила Марина.
— Что ж, теперь я устрою экзамен! Это будет интервью. Согласен?
— Интервью? Всякие глупые вопросики, типа, «каких женщин вы предпочитаете?», или «ваш любимый напиток?», «любите ли вы джаз?» и все такое? — поморщился Макс.
— Возможно, и такие. Нужно же мне тренироваться. На ком, как не на тебе? Ну, согласен?
— Что ж, попробуем. Учти, это первое в моей жизни осознанное интервью.
— Просим! — рассмеялась Марина.
Алиса тем временем слушала взрослых с самым серьезным видом.
— Тем интереснее! Итак, ваше имя?
— Макс Холинер. Он же Максим Орлов, он же Мартин Фегель.
— Стоп, стоп! Это не допрос! Держись свободнее, и больше юмора!
— Постараюсь, — пробурчал Макс.
— То есть вы триедины в одном лице?
— Ну, до святости мне очень далеко, если ты намекаешь на Святую Троицу. Пожалуй, я куст шиповника, состоящий из трех ветвей. Колючий, но прекрасный!
— Вот! Это уже лучше! — одобрил Алекс. — И какая из них главная?
— Трудно сказать. Каждой отданы годы жизни. А вот самая длинная, пожалуй, принадлежит Максу Холинеру. Но и ее можно разделить надвое.
— Что ж, тогда будем обращаться к вам, как к Максу Холинеру. Кто вы по национальности?
— О, с этим просто. Я немец. Хотя. Наверное, национальная принадлежность определяется культурой, с которой соотносит себя человек. Тогда. Разумеется, я немец, потому что люблю великих немецких композиторов и великих немецких философов. Но и русский.
— Потому что обожаете великую русскую литературу? — с улыбкой перебил Алекс.
— Да! И что тут такого? — сердито откликнулся Макс.
— И американец, не так ли? Потому что, хотите вы этого, или нет, но являетесь составляющей американской культуры. Во всяком случае, на современном ее этапе.
— Это вопрос?
— Комментарий. Интервьюер обязан польстить объекту интервью, чтобы расположить его к себе, понятно?
— Понятно. Считай, что с этой задачей ты не справился.
— Что ж, тогда продолжим, — не моргнул глазом Алекс. — Где ваша Родина, Макс?
— О, господи, ну и вопросы.
— Мы можем прекратить, — дал задний ход Алекс. Было видно, что Макс слишком серьезно отнесся к
этой неудачной, видимо, затее.
— Нет, раз уж согласился. Для меня это действительно трудный вопрос. Но раз ты задал его, значит, ответ важен и для тебя. Где моя Родина? В Германии, где я родился среди таких же, как и я, немцев? В России, которую защищал от других немцев? В Америке, которая дала мне приют, возможность быть свободным и реализованным? Не знаю, что ответить тебе. Он задумался, теребя край скатерти.
— Может быть, вы человек будущего? Наверное, в будущем не будет этого понятия? — попытался помочь Алекс. — Границы раздвинутся, усовершенствуются средства передвижения… Будет выбран международный язык общения. Другая страна будет как. другой район своего города.
— Не знаю, не знаю. Наверное, человек считает Родиной то место, которое готов защищать. И тогда моя Родина несомненно Россия. А может быть, то, где он был счастлив? Это ведь не всегда одно и то же место. Я имею в виду, счастлив не секундами или днями, как бывает с каждым из нас. А счастлив в более широком и протяженным во времени смысле. Беззаботен, что ли. И это время, как правило, ассоциируется с детством. И в таком случае, понятие Родина, думаю, не исчезнет.
Он снова задумался, затем продолжил:
— Во всяком случае, в сорок пятом году я рванул именно в Берлин, чтобы увидеть улицу своего детства и постоять под окнами дома, где родился. Откуда увели моих родителей.
