Лейси Гарднер не верила своим ушам. Двенадцать лет она следила за судьбой Мака, наблюдала его становление. Он вырос на ее глазах. Управлял отелем, оканчивал муниципальный колледж и оплакивал умерших родителей; Лейси знала всех девушек, которых он приглашал на свидания. И особенно пристально она наблюдала за развитием его отношений с Марибель. Но и за миллион лет она не смогла бы предугадать такого поворота, причем в ее преклонном возрасте мало что в этом мире могло ее удивить. Мак, как обычно, принес чашечку кофе и «Бостон глоуб» из фойе, и прежде, чем пожилая леди успела просмотреть заголовки, на нее свалилась главная новость.
– Я сделал Марибель предложение, и она ответила «да».
В его голосе сквозила и неподдельная радость, и гордость, и восторг, что было, на взгляд Лейси, вполне естественно. Удивление быстро сменилось грустью. В некотором смысле Мак стал для нее отрезанным ломтем.
– А я-то надеялась, ты сбережешь себя для меня.
Мак схватил старушку за плечи, и та чуть не расплескала кофе. Она поразилась его порыву – быть может, он и впрямь влюблен в эту девушку.
– Лучше тебя никого нет! Ты совершенно неподражаема. Я первой тебе сообщил, никто, кроме тебя, еще не знает.
– Так ты переедешь? – спросила Лейси, с грустью взглянув на кожаный диван, где проводил ночи Мак последние две недели. Он приходил, когда она уже спала, и был на ногах еще до ее пробуждения, но за эти дни она привыкла, что под крышей есть еще одно живое существо. Иногда посреди ночи она слышала его шаги и звук спускаемой в туалете воды, а однажды, когда ей не спалось, Лейси осторожно пробралась из гостиной и увидела фигуру под одеялом, и ей отчаянно захотелось, чтобы Мак никогда не уходил, чтобы пробыл здесь до самой ее смерти, а там уж не важно.
– Я вернусь в нашу квартиру. Однако воскресные ужины никто не отменял. Я сказал Марибель, что это – часть сделки. Воскресный вечер – твой, Лейси.
– Добро, – улыбнулась она.
Мак решил жениться.
Лейси вернулась в тот год, сорок первый, когда в сентябре они с Максимилианом прокатились до Мадакета на багги, позаимствованном у Сэма Арчибальда. Сэма в то лето не было на Нантакете, потому что он записался добровольцем на фронт и отбыл на учения. Максимилиан получил от него открытку: «Тут большинство ребят ни разу не видели Атлантического океана, а еще меньше играли в крикет в Сконсете. Покатай старушку в багги и повеселись за меня». Что они и сделали 16 сентября: покатили в Мадакет. Они относились друг к другу всерьез – вокруг бушевала война. Все тогда сидели, прильнув к радиоточкам, и слушали последние сообщения о Гитлере. Военные отрабатывали на поле Тома Неверса приземление в условиях тумана. По берегу постоянно ездил береговой патруль – высматривали подводные лодки. На улицах города выкладывали заграждения из мешков с песком, мужчины записывались в армию. Лейси понимала, что не сегодня-завтра Максимилиан уйдет на войну, и тогда ей придется одной рассекать на багги.
Они добрались до Мадакета и пошли по песчаному пляжу пешком.
Максимилиан произнес:
– Ты знаешь, а ведь я не просто так тебя сюда затащил.
Лейси засмеялась, и ее смех перехватил ветер:
– Мы приехали сюда из-за письма Сэма. Это он тебе посоветовал. Вы ведь, мужчины, всегда заодно.
Порывы ветра трепали галстук Максимилиана.
– Нет, Лейси, не поэтому.
Ей почудилось, что сейчас он скажет, что тоже отправляется на войну. «Мужчины, – подумала она, – они всегда заодно». На этом и держится армия. Мужчины любят собираться в компании, чем больше – тем лучше. А еще она подумала: «Если он уедет, я тоже запишусь. Не останусь в тылу сидеть и дожидаться, как все другие».
Но Максимилиан вдруг сказал:
– Я привез тебя сюда, потому что хочу попросить твоей руки, нет, обеих, да и всего остального, раз уж на то пошло. Я клянусь дать тебе жилье и обеспечить жизнь, к которой ты привыкла, и буду стараться, насколько смогу…
Лейси приложила палец к его губам, и он умолк. Она до сих пор помнила, какими теплыми на ощупь были его губы.
– Да, – ответила она просто. – Да, я согласна.
Это воспоминание она пронесла через всю жизнь, и помнила пьянящее счастье, которое снизошло на нее в тот момент. А два месяца спустя Максимилиан действительно записался в армию и ушел на войну, на целых три года. Тогда любовь шла бок о бок со смертью, люди ценили чувства. И все, кто выжил в те трудные годы, вспоминали их с ностальгией.
