– Давай, выкладывай. Как прошла зима?
– Хорошо, – ответил Мак. Невыразительный блеклый ответ. На большее он оказался не способен. К тому же это не было лукавством. Зима действительно выдалась путевая, лишь с мая все пошло кувырком. – Мы с Марибель снова жили на Сансет-Хилл возле самого старого дома этого города.
Хавроша пригладил усы.
– Мне хотелось поговорить с тобой насчет Марибель. Когда я услышал, что ты живешь у старушки там, на отшибе, меня одолело беспокойство. Ты у нас, конечно, парень не промах, но и Марибель нам с Тоней по душе.
– Марибель хорошая, она всем нравится, – согласился Мак.
На террасу вышла Тоня.
– Так мы с ней увидимся? – спросила она. – Мы хотели пригласить вас обоих на ужин.
– Я понимаю, что ты занят, – сказал Хавроша, – но у нас есть серьезный разговор.
Тоня похлопала Хаврошу по руке.
– Не дразни, – сказала она. – Руби с плеча.
– Не обязательно все рассказывать сейчас, – запротестовал Мак. – Понимаете ли, у нас с Марибель…
– Ну ладно, все же скажу, – решился Хавроша. Вторым глотком он прикончил бутылку. – Есть для тебя работенка.
– Для меня?
– Да, в нашей команде, с «Рейнджерами». Когда это место освободилось, я сразу подумал: «Кроме Мака Питерсена мне никто не нужен».
Мак засмеялся:
– Но у меня есть работа, Ховард, ты ведь знаешь.
Ховард повернулся к Тоне и хохотнул.
– Я ж говорил, что он так скажет.
– Не томи, выкладывай остальное.
Хавроша подался вперед.
– Я знаю, сынок, работа в отеле тебе по душе. То, что я предложу, тоже связано с отелями. Надо будет резервировать номера, бронировать рейсы, рестораны, перелеты. Все, что касается переездов. Будешь запанибрата с игроками, повидаешь страну. – Выдержав театральную паузу, он добавил: – Я утраиваю твой оклад. На зиму будешь уходить в отпуск, как и привык. Свободная зима, летом – путешествия и куча денег. – Хавроша откинулся в кресле. – Ну, как тебе такой расклад?
Первое, что пришло Маку в голову, – нелепость. Нелепость чистой воды. Потом возникла другая мысль: «Почему? Почему, собственно, нелепость?»
– Звучит заманчиво, – произнес он.
– Но ты сомневаешься, – заметил Хавроша. – У тебя сомнения, потому что я предложил тебе перейти в высшую лигу. Это нормально. Я хочу, чтобы ты все обдумал. Покумекаете с красавицей Марибель и посмотрим, что она скажет.
– Даже не сомневаюсь, что она будет в восторге, – добавила Тоня.
– Точно одобрит, голова у нее светлая. Марибель способна отличить победителя. Ведь тебя же она выбрала, в конце-то концов, – сказал Хавроша и хлопнул Мака по спине.
– Ну вроде того, – пробормотал тот. Как-то глупо теперь было признаваться Хавроше. Ему не интересно знать, чего Мак лишился, он настроен исключительно на победу. И все же Мак сказал: – Марибель выставила меня из дома. Я оплошал.
Тоня потянула себя за мочку.
– Появилась другая? – шепотом спросила она.
Маку стало жарко на загривке.
– Типа того.
Хавроша со всей силищи хлопнул себя по ноге.
– Так я и знал, – сказал он и, поддев Тоню локтем, добавил: – Я ж говорил, Мак впал в немилость, вот и живет теперь на отшибе.
– Это хуже, чем немилость, – произнес Мак. – Я запутался. Все сложно.
Хавроша сцепил пальцы за головой и откинулся в кресле.
– Конечно, сложно. Любовь – вообще сложная штука. Поверь мне на слово, я женат уже двадцать семь лет.
– Он прав, – поддержала Тоня и чмокнула мужа в лоб, оставив два красных отпечатка. – Любовь – тяжкий труд.
– Это как запустить крученый, не касаясь большим пальцем, – проговорил Хавроша. – Как играть центровым на сорокаградусной жаре. Нет, даже труднее.
– Ага, – согласился Мак.
– Знаешь, я тебе что скажу, – продолжил Хавроша. – Ты свою Марибель любишь? Ну? Любишь ее?
Мак кивнул.
– Да.
– Нет, скажи громче, пусть все слышат. Говори.
– Люблю ее, – проговорил Мак.
– Громче, – подначивал Хавроша.
– Я ее люблю, – повторил Мак.
Хавроша подался на краешек кресла.
– Еще громче.
Мак заколебался. Наверное, так Хавроша распаляет игроков, дает им выпустить пар, сбросить тестостерон.
– Я люблю ее!
Тут Тоня зашептала:
– Громче, мой хороший, громче.
– Я люблю ее! – крикнул Мак.
Хавроша поднялся.
– Громче! – напирал он. – Кричи изо всех сил, чтоб шло из нутра.
