– Понятия не имею. Вы задаете вопрос, на который у меня нет ответа.
Тереза коснулась его плеча.
– Знаете, Каль, – сказала она, – иногда мне для разнообразия хочется побыть вами.
Он кивнул:
– А мне – вами.
– Правда? – удивилась она.
– Конечно. – Каль приоткрыл дверь и прошел внутрь вместе с чемоданами. Оказавшись по другую сторону «баррикад», он повернулся к Терезе, будто собираясь прощаться. – Вы не побоялись рискнуть.
– Чем же?
– Самым сложным, что есть на свете. Взвалить на себя родительские невзгоды. Вы – мать. А кто я? Никто.
– Неправда, Каль. Вы – человек со спокойной жизнью.
Он устало улыбнулся и закрыл дверь, оставив Терезу на ступеньках террасы. Она стояла и думала, что, наверное, в Кале Весте ее привлекали не столько собранность и опрятность, и не то, что с его отъездом в отеле уже никого не останется, сколько то, что на фоне размеренности и безмятежности она кажется себе шумной, смелой и удалой. Такой, какой и должна быть мать.
Ванс вычистил свое жилище вдоль и поперек. В прямом и переносном смысле. Все лето он прожил в арендованном коттедже позади гигантского особняка, владельцем которого был главный финансовый инспектор Франк Пардье. Так уж случилось, что особняк нарекли Курицей, а домик Ванса соответственно Яйцом. Одного этого было достаточно, чтобы отбить всякую охоту рассказывать людям, где ты живешь. Ванс не горел желанием выслушивать шуточки острословов по поводу куриных мозгов и отвечать на вопросы, что появилось раньше, яйцо или курица. Лав несколько раз тут бывала, хотя и не задерживалась надолго. Сюда как-то не хотелось приглашать женщин. Ванс нечасто наводил порядок, и в доме был завал из дисков, книг и инструментов.
Теперь, ввиду близящегося отцовства, все должно было измениться. Наконец-то через двенадцать лет фортуна подкинула Вансу что-то, чего нет у Мака: любимую женщину и ребенка. Спустя двенадцать лет Вансу удалось освободиться от проклятия Мака, его злобных чар. Теперь он свободен и начинает новую жизнь в роли отца и мужа.
Ванс внимательно перебрал свои вещи. Разложил по коробкам книги, упаковал чистую одежду, собрал кучу на стирку. Выбросил постер с Ванессой Уильямс и стопку автомобильных журналов. Повыкидывал пивные бутылки и обертки от замороженного бурито. Через две недели им с Лав предстоит перебраться в дом на Сансет-Хилл и начать новую жизнь в чистоте и порядке.
Копаясь в кухонных шкафчиках, он избавлялся от старой посуды со сколами и невзначай наткнулся на пистолет мистера Биба. В тот день, после разговора с Маком, Ванс сунул его в первый попавшийся кувшин. Снимал его с верхней полки, и вдруг что-то брякнуло – вот тут-то он и вспомнил про злосчастный пистолет. Никелированный, тридцать восьмого калибра. Взвесил его на ладони и ужаснулся. Хватило же дури навести на человека ствол! Ванс был себе отвратителен. Преступник. Шаблонный озлобленный негр. Но самое гадкое – Лав не знала ни о чем ни сном ни духом, пребывая в полной уверенности, что Ванс отослал ствол тому кошмарному типу по имени Биб.
Надо было срочно избавляться от этой грязной улики.
Да только не понесешь же пистолет на помойку вместе с битыми тарелками в пакете для мусора. А вдруг кто-нибудь найдет и вычислит Ванса по тарелкам? Выкидывать нельзя: надо что-то срочно придумать.
Ванс завернул пистолет в поношенное белье, сел в машину и отправился на «пляж толстух», куда можно было добраться лишь по проселочной дороге. Доехал до пляжа. Хорошая у него была машина, одно «но» – не ездил джип по песку. Подхватив сверток, Ванс вылез из авто.
Погода была сырой, туманной. Блеклое море гнало тревожную волну. Ванс пошел напрямик к кромке воды. Осмотрелся, нет ли поблизости рыбаков и собирателей устриц. Убедившись, что на пляже ни души, размахнулся и швырнул пистолет со всей силищи. А потом, присев на капот, стал смотреть на воду: не выплюнет ли упрямый прибой его жуткое подношение.
Хороший месяц октябрь! Хоть весь день просиди на полоске пляжа, не встретишь здесь ни души. Вансу нравились туман, прохлада и моросящий дождь, особенно теперь, когда у него появилась Лав. В эту зиму он каждый день будет приводить ее сюда любоваться океаном.
