– Уходите, пожалуйста.
– У меня, тетя, ваш адрес. Вы, тетя, наша, верно?! Работаете на нас, верно?! Мне надо несколько фотографий, как балуется америкашка с тобой в постельке. Чтобы взять его за что? За жопу! Называется это «компрометирующие материалы». Мешать я, тетя, не буду. Просверлю вот в этой стене дырочку и уйду, а вечером приду…
Анна взорвалась:
– Откуда ты такой идиот взялся?
Лейтенант невозмутимо постучал в стену, вышел в коридор:
– Откуда взялся? Оттуда, откуда и ты, тетя. Что, новенькая? Еще не ученая? Кто тут живет? – Лейтенант указал на дверь соседней комнаты.
– Никто. Убирайся, гадина, вон!
Лейтенант ударил Анну по лицу:
– Подбирай выражения, жидовка, и не ссорься со мной…
Лейтенант прикрыл дверь соседней комнаты и заперся там. Слышен его свист и звук сверла. Лейтенант вернулся в комнату. Посмотрел на дыру в стене. Остался доволен проделанной работой.
Аккуратно собрал в ладонь кусочки отбитой штукатурки.
– Я приду в шесть. Зайду туда, – он указывает на стенку, – и молчок. А ты не туши свет, когда трах-трах, ладно? Или поиграйся с ним утром, сейчас солнышко рано встает…
К дому Анны подъезжает черная машина. Из нее выходит Наташа. И в этот раз она с огромным букетом цветов. Входит в подъезд, поднимается в квартиру Анны.
– Сделают две-три фотографии, и все… Ничего страшного не произойдет. Я понимаю, когда ты… ну когда тебя ставят раком… неприятно, что фотографируют… Но что поделаешь, «холодная война»…
– Что за «холодная война»?
– В прошлый раз я сказала, что ты дальше своего носа ничего не видишь. Ты стала кричать на меня. А ведь действительно ты ничего не видишь. Война началась, американцы сейчас не друзья, а враги…
– Эрвин – враг?
– Ты знаешь, чем занимается Эрвин Кристофер? Он, как все американцы, как и президент Америки, думает, что СССР сегодня легко уничтожить…
– Так он не думает!
– Эрвин тебя любит, ласкает, но он не может ласкать и любить идею коммунизма…
– Значит…
– Он враг…
Наташа подходит к стене, смотрит на дыру:
– А это наша борьба…
– Какая борьба?
– Я не знаю Филю, но все девочки из «Метрополя» свободно позируют с нужными иностранцами…
– Но я не девочка из «Метрополя». Эрвин для меня не «нужный иностранец», он человек, которого я люблю, и я не могу для Фили, для НКВД позировать с Эрвином.
– Не для Фили и НКВД – для Родины!!!
– Срать я хотела на такую Родину! Слышишь?! Срать!
В московском кабинете консула США под американским флагом сидит пышнотелый, с явной одышкой человек в аккуратном черном костюме. Это консул США. Он перебирает бумаги на своем огромном столе. Напротив сидит Эрвин Кристофер.
– У нее очень плохие документы, – говорит консул. – Проститутка, профессиональная воровка, алкоголичка…
– Это информация НКВД.
– Я обязан был сделать запрос. Вот… в городе Хиве директора кинотеатра… Умарова, Шамиля Алимовича…
– Убила…
– Кирпичом…
– Я ее люблю, и она будет моей женой…
Консул после долгой паузы произносит:
– Кристофер, я знал, что ты увлекся коммунизмом. Я смотрел на тебя и думал: наивный, со временем поумнеет, разберется что к чему. Но увозить в Америку убийцу!!!
Консул молча перебирает бумаги.
– Единственно, что у нее хорошее, – имя… Анна Шагал. Я собираю картины этого художника. Здесь, в России, попадаются от случая к случаю… за бесценок… Она не родственница?
– Не родственница.
– Жаль…
В маленьком кинозале московского кинотеатра сидят Эрвин и Анна. Анна прижалась к Эрвину, целует его в темноте. Эрвин кладет руку на плечо Анны и крепко прижимает к себе.
Они смотрят на экран, где под звуки парадного марша на Мавзолей Ленина поднимается товарищ Сталин. Сталин ласково улыбается, машет рукой десяткам тысяч демонстрантов на Красной площади в день Первого мая. Толпа ревет от восторга. Тянет тысячи рук в сторону вождей.
Анна целует Эрвина:
– Эрвин, я выйду на минутку.
– Куда? Тебе что, нехорошо?
– Нет, хорошо. Я сейчас вернусь.
– Что с тобой?
– Я, кажется, беременна.
– Беременна?
– Да. Американский беби во мне поселился и мучает… Я сейчас, Эрвин.
Анна встает.
– Я с тобой.
– Не надо.
Анна проходит по ряду. Зрителей немного. Она легко выбирается меж узких рядов стульев. Оглядывается на Эрвина, улыбается ему и выходит из зала. Сталин произносит речь с трибуны Мавзолея. Анна не возвращается.
