Военный во френче без погон говорит:
– Слышали, эти летчицы Рыжего Наполеона чуть в расход не пустили… – Смеется. – Он бежал от них, они за ним с пистолетом…
Динозавр смеется. Парикмахер ждет, когда тот успокоится, чтобы продолжить бритье.
– Но кто-то их все-таки трахает?
– Лейтенант воткнет тебе в жопу парабеллум и сама оттрахает тебя в свое удовольствие, – шутит военный под общий хохот.
– Вот таких цацек обожаю…
– С этими не справишься…
– Спорим! Литр мочи выпью! – гарантирует Динозавр.
– Выпьешь…
– Спорим.
В открытую дверь парикмахерской заглянула курица. Военный захлопнул дверь:
– Чья?
– Не знаю…
– Жирная! Вареная будет вкусная…
Парикмахер начал гоняться за курицей. Та взлетела к зеркалу, сбила коробку с пудрой. Парикмахер взял бритвенный нож, которым брил Динозавра, вышел за занавеску, послышался предсмертный куриный крик…
Парикмахер вышел, помыл окровавленный нож, встал на два тома «Географического атласа мира» и продолжил бритье Динозавровых щек.
– Бросил в кипяток. Федор, общипай перышки…
Тот, кого звать Федор, встал, заглянул за занавеску.
– На чем остановились?
– Завтра я иду в амбар, через четыре дня они мне штопают носки, я трахаю одну – по четным числам, другую – по нечетным…
Большая комната. С потолка свисает электрическая лампочка. Она высвечивает множество сухих трав, кореньев, развешанных в комнате пестрыми вениками. На стуле сидит старая Анна в холщовой ночной рубашке. Ноги ее в тазу. Над тазом поднимается пар. Анна дремлет. Внук Никита сидит рядом и доливает в таз кипяток из чайника. Со двора слышен свист. Никита смотрит на бабушку, осторожно ставит на пол чайник и на цыпочках выходит из комнаты.
На черном небе луна. Тусклый желтый свет высвечивает мраморные плиты старых могил. У одной из них стоит Марфа. Она свистит, заложив два пальца в рот. Из дома напротив церкви выбегает Никита. Он видит Марфу, наклоняется к кустам крапивы, вынимая парабеллум…
Тусклый лунный свет заливает капустное поле, но вот луна вырвалась из плена облаков, и свет ее стал необычно сильным, словно включился прожектор…
По полю бегут Марфа и Никита. Перед ними амбар, который сияет таинственным светом.
– Может, у дверей оставим? – шепчет Марфа.
– А если кто другой возьмет?
– Не надо было воровать…
– Я не воровал…
В тишине слышны шаги. Дети смолкли.
– Динозавр, – узнал мужчину Никита.
По тропе идет Динозавр. На нем черный костюм, высокие кавалерийские сапоги. Белая роза в петлице. Аккордеон на широком ремне свисает с плеча. Никита и Марфа падают в капусту. Динозавр, скрипя сапогами, прошел мимо них.
– К летчицам идет, – шепчет Никита.
Они провожают взглядами учителя.
– Никита…
– Что?
– Если я скажу, ты никому не скажешь?
– Что скажешь?
– У меня уже груди появились…
– Ну и что?
– Хочешь – дам потрогать, если не веришь.
– Дура ты, Марфа! Груди появились!.. До женщины тебе еще расти и расти…
Марфа встала и, обиженная, зашагала по полю назад к деревне.
– Марфа, пошли к амбару. Посмотрим, что там Динозавр!
Никита и Марфа прижались лицами к пыльному окну. В амбаре перед курящими папиросы летчицами ходил Динозавр. Белая роза из петлицы черного костюма перебралась за ухо.
– Могу показать… Такого вы никогда ни у кого не видели…
– Покажи!
– За показ деньги вперед.
– Сколько?
– Так и быть, вам бесплатно.
– Снимай штаны, показывай…
Динозавр вдруг делано захохотал:
– Ох, ох, ох… Какие вы презрительные! И кого вы из себя корчите? А? Может, целочек? – Хохочет. – Летали на войну на бомбардировщиках! А сейчас вдруг стали недотроги… Да вас с бомбовозов вместо бомб повыкидывали бы, если бы вы ножки не задирали, когда вам приказывали… Не так? Так! А что здесь у нас, в Пескариках? Почему председателя пистолетом пугаете?.. Почему стреляли в почтальона? Ногу ему оцарапали… Он почту принес и попросил рачком встать? Тебе или тебе? Что в этом дурного? Да вся деревня и семь других только и думают, как засадить вам козликов.
Летчицы курят «Беломорканал» и молча слушают Динозавра.
– Умерла Клара-профессор, – продолжает Динозавр, – трахать стало некого. Клару-профессора не знали? В тридцать седьмом приехала на гастроли на сезон, тогда здесь золотишко было, приехала на сезон, а осталась навсегда… Провожали на кладбище все семь деревень. Золото и сейчас кой у кого найдется! Подумайте, пташки! Хорошенько подумайте! И не надо из себя разыгрывать героев… Приехали колорадского жука уничтожать?! Низкий поклон за это! Но самолет самолетом, жуки жуками, а сорока-воровка кашку сварила… и этому дала, и этому дала, и этому дала. Золотая сказка… Теперь покажу вам, целочкам-недотрогам, одну такую штучку, дар речи потеряете…
