Берестов обвел взглядом присутствующих.
-Никто из вас так и не представил ни одного факта, который свидетельствовал бы о том, что Великовский действительно причастен к моему увольнению. Но говорю я это не потому, что сомневаюсь в правоте каждого из вас – просто у меня такое чувство, будто все вы чего-то не договариваете.
-Хорошо, - произнес Застольный, - буду говорить напрямик. Когда я еще на пороге спросил у тебя, что конкретно произошло сегодня в министерстве, я лишь хотел удостовериться в том, что увольнение было совершенно неожиданным. Ведь так? Министр Ликачев, под чьим руководством ты успешно служил добрые десять лет, просто рассчитал тебя и все.
-Нет, я бы так не сказал, - покачал головой Берестов.
-Хорошо, тогда я поправлюсь: последнее время у вас были кое-какие прения, но ты не ожидал, что дело закончится увольнением.
На сей раз Берестов кивнул:
-Ладно, это уже ближе, ну и что?
-То, что я скажу сейчас, заинтересует тебя…
«Рассказал мне об этом мой секретарь Левин, он клянется, что это чистая правда. Пару дней назад он забыл в министерстве кое-какие важные документы, с которыми ему надо было поработать дома; пришлось вернуться туда, когда был уже поздний вечер, часов в одиннадцать. То, что он обнаружил, очень его удивило: Великовский был до сих пор в министерстве, в своем кабинете, и по голосам, которые доносились из-за двери, Левин мог судить, что он там не один, а с Ликачевым. Секретарь решил не раскрывать своего присутствия – неожиданное вторжение, да еще и в такое время, могло вызвать подозрения там, где их не должно было бы быть, - решил забрать бумаги и тихо ретироваться, но все же проходя мимо неплотно прикрытой двери, не смог перебороть любопытства, остановился и прислушался.
Они обсуждали работу многих министерских чиновников, в том числе и твою, Михаил. Происходило это примерно так:
-Вы прекрасно понимаете, Виталий Николаевич, - говорил Великовский, - что после того, как вы уйдете на покой, я буду претендовать на ваше место.
-Еще рано говорить об этом, - запротестовал Ликачев.
-А может быть и нет, кто знает, - заметил Великовский. Сейчас он – (и это красноречиво доказывает то, что власть его очень сильна) – разговаривал с Ликачевым не просто на равных – тон его вполне мог бы сойти за начальственный.
-Что вы хотите сказать? – беспокойно осведомился Ликачев.
Великовский улыбнулся:
-Я ничего не хочу сказать. Просто от одного из ваших подчиненных, который к сожалению является еще и моим зятем, мне хотелось бы избавиться прямо сейчас, до того, как я окажусь на вашем месте. Поймите, кое-какие его действия вызывают у меня серьезное недовольство.
-Вы к нему ближе, вот сами с ним и разбирайтесь.
-Нет, так не пойдет, - сказал Великовский, - его начальник – вы.
-Что я со всего этого поимею?
-Разве вы не знаете, что Берестов управляет определенными деньгами, которые после этого освободятся?»
Застольный остановился и внушительно посмотрел на Берестова. Тот подошел к окну и стал курить в открытую форточку. Стекла совсем не было видно, и со стороны казалось, что голова Михаила облокотилась на широкие лапы деревьев в саду, а он, пуская струи сигаретного дыма, старается усыпить их, чтобы опора увязла и не покачивалась от ветра.
Рассказ таксиста
И тут послышался внушительный ДИН-ДОН, и сразу после этого два более скорых, но менее звонких, которые звучали как будто в подтверждение первому, и я сразу понял, что некто, стоящий за дверью очень нервничает.
-Мы ждем кого-то еще? – спросила старуха Агафонова.
-Нет, понятия не имею, кто это, - Застольный пожал плечами.
Когда он отворил дверь, на пороге стоял… Великовский!
Да уж, его появление вызвало просто-напросто шокирующий эффект, что и говорить! А то настроение, в котором он пребывал, ясно говорило об одном: быть буре, шторму, урагану, - словом, как хотите, так и называйте. Я частенько слышал от Берестова и Фрилянда, что Великовский всегда слащав, хитер, как змея, мягко стелет да жестко спать, и прочее в таком же духе, а сейчас он, видно, совершенно себя не контролировал и, что называется, позволил вытащить на свет всю свою затаившуюся гниль.
