Джулия что-то сказала, и Стелла повернулась. Женщина подала ей толстое, тяжелое кольцо. Стелле потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она должна надеть кольцо на палец Эдуардо. Его ногти тоже были аккуратно подстрижены и не отшлифованы. На какую-то долю секунды ей вдруг захотелось, чтобы они подходили друг другу вот так же легко. Она неловко завозилась с кольцом, и Эдуардо помог ей.
Он продолжал держать ее за руки, пока церемония продолжалась, и вот наконец священник произнес судьбоносные слова.
Отныне они были мужем и женой. И могли поцеловаться.
Повисла тишина. Стелла уставилась на сияющие медали на его груди, не в силах поднять взгляд. Но Эдуардо ждал, и, собравшись с духом, она посмотрела на него.
Его глаза горели ослепительной, страстной синевой. Он наклонился и прижался губами к губам Стеллы. Но мимолетного, легкого поцелуя было мало. Не так настойчиво, как она хотела.
Эдуардо снова смотрел ей в глаза, молча читая ее реакцию. И тут искра осознания охватила их двоих.
Он крепко обвил ее руками, почти оторвав от пола. Стелла вцепилась в ткань, обтягивавшую его грудь, ища поддержки в момент, когда страсть грозила уничтожить ее. Открывая душу, она впустила его, почти яростно давая ему то, что он так искал. Что требовалось и ей тоже. Стелла выплеснула в этот поцелуй весь свой гнев, всю свою нерешительность и явную, грубую потребность. Они стиснули друг друга в объятиях. Ей нужно было ощутить его вот так – сильным, сосредоточенным, всеобъемлющим.
Но потом он нарушил это божественное единение – вскинув голову и все еще крепко сжимая ее в объятиях.
– Оставьте нас, – глухо приказал он.
– Простите, сэр… – словно извиняясь, покашлял кто-то. – Вы должны подписать… Чтобы все было официально.
Эдуардо не шелохнулся. Возбуждение, гнев, удивление замерцали в его глазах.
Наконец он ослабил хватку. Подняв взгляд, Стелла увидела Маттео, адвоката. А она и не заметила его, когда вошла в часовню. Но, разумеется, он присутствовал здесь в качестве свидетеля. Вот почему Эдуардо поцеловал ее так пылко. Напоказ. Чтобы все было официально.
Отойдя, Эдуардо подписал толстый пергамент, разложенный на изысканно украшенном деревянном столе. Стелла последовала примеру Эдуардо, неразборчиво набросав свое имя дрожащей рукой. Джулия и Маттео поставили подписи в качестве свидетелей.
– Ну а теперь оставьте нас, – приказал Эдуардо, обвивая ладонью запястье Стеллы.
Ее пульс беспокойно колотился у его пальцев. Маттео улыбнулся другу и предложил руку Джулии, чтобы проводить ее к выходу. Пара последовала за священником к выходу из часовни. Никто из них больше не сказал ни слова. Никто не оглянулся.
У Стеллы подгибались колени. Она потеряла контроль над мощью своего страстного желания – и это пугало ее.
Эдуардо повернулся к ней. Его намерения были предельно ясны.
Случись еще один поцелуй, и она совсем потеряла бы рассудок, столь обжигающим был жар, вспыхнувший между ними. Она положила руку на грудь Эдуардо, останавливая его порыв.
– Мы не можем. Это же церковь.
– Это семейная часовня, – хрипло поправил Эдуардо. – Святыня Де Сантис вот уже многие столетия.
– Даже больший повод не предаваться… – Она осеклась, увидев, как его лицо озарилось смехом.
– Чему? Животной страсти? – Он рассмеялся в полный голос. – Эти стены видели и кое-что похуже. Но пойдем.
И он протянул ей руку.
Он выглядел таким счастливым, таким довольным самим собой – словно с его плеч сняли тяжкое бремя… Стелла была настолько удивлена и очарована этим хорошим настроением, что тут же вложила руку в его ладонь.
Он не повернулся, чтобы провести ее по проходу между рядами. Вместо этого он повел ее к маленьким кованым железным воротам, скрывавшимся за алтарем. Через ограду Стелла увидела витую железную лестницу, которая вела в подполье. Эдуардо вытащил из кармана ключ, отпер ворота и провел Стеллу через них.
Стоило ему сделать первый шаг вниз по спиралевидной лестнице, как Стелла в ужасе дернула его за руку.
– Ты ведешь меня в склеп?
– Первым делом – часовня, а потом, по-твоему, я собираюсь осквернить память умерших непристойным поведением? – Эдуардо покачал головой, и искрившийся в его глазах смех померк. – Ты, должно быть, считаешь, что вышла замуж за монстра.
