Вдова внезапно испугалась: взбесившаяся испанка обещала выцарапать ей глаза, и, глядя на нее, Гретхен нисколько не сомневалась, что эта дикая кошка выполнит свое обещание. Поэтому, когда Риган встал между ними, немка расплакалась: до нее вдруг дошло, что натворила с ней эта испанская богомолка.
— Мое платье! — запричитала Гретхен. — Посмотри, что она с ним сделала! Оно теперь уже ни на что не годно! — вдова шагнула к любовнику, надеясь на его защиту, и в этот миг что-то хрустнуло у нее под ногами. — Мои украшения! Она разорвала их! Риган, помоги мне их собрать, они стоят целое состояние! — ползая на коленях, она стала искать крошечные бусинки, которые были пришиты к ее платью.
Сирена взглянула на немку, ползающую по земле в поисках рассыпавшихся бусин, и увидела, что груди фрау Линденрайх очень непривлекательно вывалились из разорванного платья, а волосы, недавно уложенные в изысканную прическу, растрепались и рассыпались по спине.
Риган тоже взглянул вниз и, увидев смехотворную позу Гретхен, громко расхохотался. Однако брошенные на него убийственные взгляды обеих женщин, охладили его веселье, а смех застрял у него в горле.
Послышались шаги, и на веранде появился дон Цезарь. Его присутствие несколько разрядило накалившуюся атмосферу.
— Цезарь! — рыдала вдова, вскакивая на ноги. — Посмотри, что она сделала со мной!
— Я вижу… Гретхен, — сказал спокойно испанец. — Однако у нее это потрясающе получилось!
Немка, обескураженная его реакцией, широко раскрыла глаза от удивления. Она уже собралась было сказать в ответ что-нибудь оскорбительное, но, перехватив взгляд Альвареса, брошенный на Сирену, осеклась: в его глазах светилось неподдельное, искреннее восхищение. Обернувшись к пострадавшей, он произнес:
— Ты можешь обогнуть веранду и пойти в мою спальню. Там надень один из моих халатов, чтобы было в чем добраться домой. Я прикажу своему кучеру подогнать коляску к задней двери. Ты сможешь уехать так, чтобы никто тебя не увидел. Полагаю, ты не очень хочешь щеголять перед гостями в таком виде.
— Мне плевать, если меня увидят! — выпалила она в сердцах.
— Зато мне не плевать! — угрожающе произнес Цезарь. — Я не позволю, чтобы ты устраивала представление в присутствии моих гостей!
Ригана и Сирену поразило, как быстро успокоилась Гретхен под властным взглядом Альвареса, покорно направившись в обход дома, подчиняясь приказу испанца.
Когда растерзанная немка скрылась из виду, мужчины смущенно посмотрели на Сирену. Удивительно было то, что она, минуту назад вся кипевшая злобой, теперь являла собой образец спокойствия и невозмутимости.
Хозяин дома ослепительно улыбнулся соотечественнице и с почтительной вежливостью предложил ей руку.
— Забудем об этом, дорогая! Ничто не должно испортить настроение в этот вечер. Забудем эту маленькую неприятность!
Однако в его глазах читалось совсем другое: ссора Сирены и Гретхен была кульминационной точкой этого вечера.
— Супруги ван дер Рис должны вдвоем вернуться в зал. Я подготовил для гостей кое-что интересное — сюрприз, как все предпочитают это называть!
От взгляда Сирены не укрылось, как нахмурился Риган. Он выглядел явно недовольным легкостью в обращении Цезаря с его женой, а также всеми этими упоминаниями о сюрпризе.
— Да, Альварес, — заговорил ван дер Рис резким голосом, — мне очень интересно увидеть гвоздь твоего вечера. Хватит мучить нас загадками. Пойдем в зал, Сирена, — желваки заиграли на его щеках, а шея вздулась от злости.
«Вероятно, по этой причине Риган выходил из себя по пути сюда! — весело подумала Сирена. — Каким бы ни был маленький сюрприз Цезаря, но Ригану о нем известно, и ему он явно не по душе. Интересно, что же произойдет дальше?»
Когда все трое вошли в бальный зал, нетерпеливые взоры публики, ожидающей сюрприза, устремились на них. Музыканты прекратили играть, и все гости столпились возле закутанного тканью предмета, возвышавшегося посреди зала. Послышался голос Хельги Клосс:
— Не тяни резину, Цезарь! Я сейчас умру от нетерпения! Хотя я, кажется, догадываюсь, что это. Скорее всего, распутник, ты привез из Европы одну из греческих статуй, не так ли? Одну из тех, что полностью обнажены… — голос капитанши внезапно оборвался, перейдя в сдавленное хихиканье.
