Когда ван дер Рис упомянул о человеке с крюком, от которого пострадала его жена, Сирене вспомнилась та страшная ночь на «Ране» и крики Исабель. Теперь уже не было никаких сомнений, что именно она сама должна найти «Странника».
— Риган, ты, конечно, представляешь, что невозможно прочесать все моря, останавливая каждый корабль, чтобы отыскать это животное с крюком. И даже может случиться так, что человек, которого ты ищешь, преспокойненько находится на каком-нибудь из твоих судов!
— Все возможно, Сирена. Моряки умеют держать языки за зубами. Я ни в чем не могу быть уверен. Но одно скажу тебе точно: где бы он ни был, я найду его!
Сирена испытала к своему жениху чувство, похожее на жалость. Она понимала его решимость, сочувствовала его горю и даже разделяла его жажду мести. Но Ригану не придется испытать чувство удовлетворения: его поиски Крюка будут безрезультатны. Если кто-то и найдет эту скотину, то это будет только Сирена Кордес! Крюк от нее не уйдет! Месть Сирены будет полной, и она обойдется без помощи человека, ответственного за пиратское нападение на «Рану» и смерть ее сестры. Она проучит их всех!
Сирена стояла перед большим зеркалом, мутное стекло которого отражало высокую фигуру в белом. Фрау Хольц удалось пришить рукава к лифу платья — правда, они были только до локтя. Однако пышный шелковый рукав полностью скрывал неровный красный шрам на предплечье левой руки. Девушке хотелось надеяться, что со временем этот безобразный рубец хотя бы побледнеет.
Уже более часа к дому Ригана подъезжали один за другим экипажи, доставлявшие гостей. Многие из приглашенных на свадьбу прибыли морем на лодках, так как воды лагуны омывали часть владений ван дер Риса. От частного причала нанятые для этих целей местные жители доставляли в паланкинах женщин, не желавших идти к дому пешком по гравиевым дорожкам.
Гул голосов внизу становился громче, и взволнованная Джулия сообщила Сирене, что музыканты уже настраивают свои инструменты. В дверях комнаты сестры появился смущенный Калеб, чувствующий себя неловко в накрахмаленной белой рубашке и тесных новых ботинках.
Девушка в белом подвенечном платье и нарядный мальчик многозначительно посмотрели друг на друга. Этот взгляд говорил, что пути назад нет, что мстительные планы, словно водоворот, вовлекли их в опасную игру. Жребий брошен, ставки сделаны — и отступать некуда. Сирена и Калеб понимали, что в этой игре победителей не будет.
Музыканты в гостиной ударили по струнам, и невеста похолодела. Время пришло. Она торжественно приподняла прозрачную вуаль и, взяв Калеба под руку, шагнула вперед.
— Вот и все, братишка. Ты со мной?
— До самой смерти, Сирена.
Его черные глаза с обожанием взглянули на нее, хотя побелевшие губы мальчика выдавали страх.
Они спускались вниз по широкой лестнице; веселая музыка звучала в ушах девушки словно панихида. Все вокруг казалось ей отдаленным и нереальным. Гости замолкли в ожидании. Они стояли с двух сторон вдоль длинного прохода, ведущего в зал гостиной. Вся мебель оттуда была вынесена, за исключением стульев, на которых сидели женщины в пышных разноцветных платьях. Все стены помещения были щедро украшены цветами, распространявшими вокруг волнующие экзотические запахи.
Стоя перед стеклянной дверью, ведущей в сад, Риган ждал свою невесту. Плотно сжатые губы и морщинка между бровей выдавали его волнение. Он повернулся и смотрел на приближающихся к нему Сирену и Калеба. Глаза жениха искрились.
«Он действительно радуется! — подумала Сирена, и щеки ее гневно вспыхнули. — Он победил! Он настоял, чтобы мы поженились как можно быстрее, несмотря на мои протесты, и теперь радуется своей победе. Ну что ж, веселись, менеер ван дер Рис, но только твоя победа будет недолгой!
Отец Мигель, глава католической общины в Батавии, стоял перед дверью, ведущей в сад. Его высокая статная фигура, освещенная полуденным солнцем, отчетливо выделялась на фоне зелени. Он был сам не свой без костела (высокое деревянное строение месяц назад сгорело дотла). Отец Мигель обеспокоенно морщил лоб: хотя Риган обещал, что его будущие дети получат воспитание в католической вере, португальскому священнику было хорошо известно: веры голландцу недостает. Даже как протестант ван дер Рис не был истинно верующим. Отец Мигель переживал за юную набожную сеньориту, выходившую замуж за откровенного безбожника.
