Он обернулся. Торговцы, погонщики, солдаты валились на землю один за другим, к ним присоединялись ишаки и мулы, а вокруг что-то свистело, ударялось в противоположный склон, выбивая из него камни и пыль.
Мул под Мейзом рванул незнамо куда, оказалось – прямо под пули, и тяжело рухнул, придавив бьющейся тушей оператора.
Никто ничего не понимал. Лишь в хвосте колонны Саморук сноровисто залег за какой-то камень и вскинул винтовку. Он что-то кричал своим людям, и сквозь какофонию до сознания Нилоффа донеслось:
– Огонь, мать вашу, задницы!
Приказ сержанта заставил Нилоффа встрепенуться. Он мог ослушаться лейтенанта, даже генерала, но Саморука…
Какие-то мгновения солдат лихорадочно вспоминал, куда дел винтовку, затем – принялся высматривать нагруженного ей мула. Животное как раз оседало на землю, и Нилофф, изловчившись, успел сдернуть с него свое оружие.
Что-то противно просвистело рядом с ухом, заставило пригнуться, а затем и вовсе залечь под прикрытием еще трепыхающегося мула. Благо, свисающие по обоим бокам убитого животного мешки давали неплохое укрытие.
– Кэт, ложись! – рявкнул Нилофф.
Он хорошо относился к сослуживице, и даже сейчас желал ей блага.
Женщина уже сама со стоном завалилась на бок. Это получилось не о понимания – от боли. Плечо жгло изнутри, и Кэт хотелось скукожиться, сжаться в калачик в надежде на уход огня.
Нилоффу уже было не до нее. Он привычно передернул затвор, и принялся высматривать врагов.
Последние не особо прятались. Их головы виднелись на вершине склона, благо, оттуда весь участок дороги был словно на ладони.
Винтовка больно ударила в плечо. Потянуло кислым запахом пороха. Но, вопреки ожиданию, никто на горе не покатился вниз, не закричал, не дернулся, получив ответную пулю.
Чем хороша самозарядка – нет необходимости каждый раз самому досылать в патронник очередной патрон. Нилофф удивился отсутствию результата, и в зарождающемся азарте выстрелил еще раз.
Судя по исчезновению одной из голов, вторая пуля достигла цели. Следующие солдат выпускал почти непрерывно, насколько палец успевал нажимать на туговатый курок.
Первый успех оказался единственным. Нилофф просто позабыл о таких мелочах, как тщательное прицеливание, и с упоением выпускал пулю за пулей. До того момента, когда боек щелкнул вхолостую, извещая о вопиющей пустоте магазина.
Мул все продолжал дергаться не то от новых попаданий, не то борясь за ускользающую из туши жизнь. Кто-то вдруг ткнулся в ноги Нилоффа, заставил обернутся от неожиданно-реального прикосновения. Оказалось – Кэт.
Женщина сумела сообразить, что лежать посреди дороги опасно, и теперь раненым зверем ползла к ближайшему укрытию.
Кто-то из уцелевших стрелял с дороги, но большинство уже лежали, затихая, а другие – бестолково носились, пытаясь удрать со ставшего опасным места. Словно можно убежать от пули!
Пустота винтовки требовала ее заполнения. На счастье, Нилофф так и не избавился от ремня, а там наряду с полупустой флягой по-прежнему висел подсумок с парой запасных магазинов. Каким-то образом солдату удалось извернуться, не вставая, извлечь один и вставить его на положенное место.
– Помоги, – простонала Кэт.
Она все пыталась зажать рану рукой, и кровь просачивалась между пальцев.
Отвечать Нилофф не стал. Все равно аптечки с собой не было, и некогда было вспоминать, куда он ее дел?
Винтовка опять задергалась, выплевывая кусочки свинца.
На этот раз нападавшие засекли, кто там еще столь активно подает признаки жизни, и ответные пули просвистели рядом с солдатом.
Диким животным взвыла Кэт. Ей вторично досталось, на это раз в ногу. Издохший наконец-то мул не являлся идеальным укрытием, и люди не могли спрятаться за ним целиком. Особенно – под взглядом с вершины.
Женщина инстинктивно попыталась исчезнуть с чужих глаз, толкнула Нилоффа, и тот, чтобы не вылететь на открытое место, отпихнулся в ответ.
Второй магазин опустел следом за первым, пришлось заменить его последним, а тут еще мешают заниматься делом!
Где же патроны? Куда он их положил, чтобы не тащить весь штатный боекомплект? И угораздило же возжелать премии!
