Государство в лице властных структур вмешивалось крайне редко. В тех случаях, когда имело виды на ту или иную планету. Причем, всем новоделам рекомендовалось проводить одинаковую политику, освещая события в требуемом свете.
Следовательно, скоро может прийти послание от шефов с пожеланием совершить поворот на сто восемьдесят градусов.
Аналитики, высланные сенатором, наверняка разведчики. Случись что в горах, мигом начнут копать и искать виноватых. А ведь в самое ближайшее время должна начаться операция.
Проклятье! И не уйдешь просто так. Приходится сидеть и выслушивать сенатора.
А ведь отгадка напрашивается само собой. Зенграб относится к числу «тяжелых» миров, однако не иначе, как Альянс решил слить сюда часть мешающего на Земле или каком ином мире населения. Свободных территорий здесь хватает, дело за малым – убедить потенциальных колонистов в привлекательности планеты.
Надо пока не поздно отменять операцию. Когда же сенатор, наконец, заткнется? Когда?
После обеда идти стало еще тяжелее. Странно – сидишь, отдыхаешь, а в итоге не можешь встать. Ноги гудят, ремень винтовки натирает плечо, еще хорошо, что все прочие вещи нагружены на мулов. Лейтенанту легче – идет вообще налегке. Но как бы ни ругали офицера, толстая Ди разрешила снять бронежилеты. Все равно каждому известно – на Караванной Тропе нападений не случается. А перед Баратом можно будет облачиться по форме. Вот там случаются порою неприятности. Аборигены – форменные дикари. Им что-нибудь скажешь, или попытаешься снять местную красотку, и вполне рискуешь быть втянутым в драку. Несколько раз было даже со смертельным исходом.
Охранников было полтора десятка. Плюс – сами торговцы с помощниками и погонщиками мулов. Итого – с полсотни человек, растянувшихся вдоль дороги. Единственное, что радовало – до города осталось не так много миль. Имелась даже надежда подойти туда ближе к вечеру.
Город из себя не представлял ничего хорошего, с точки зрения цивилизованного человека – вообще мрак, ни стадионов, ни баров, ни развлекательных центров, но гостиницы имелись, а по всякому лучше ночевать под крышей, чем под открытым небом.
Потому, как ни тяжело было, но старательно вышагивали ярд за ярдом. В глазах периодически темнело. Жара, пыль. Солдатские деньги легкими не бывают.
Сволочи торговцы. Могли бы из прибыли выделить малую толику, да починить дорогу. Там в одном месте-то и надо завал разобрать, пусть большой, но те же аборигены сделают это за гроши. На машине тут ехать было бы всего ничего. А про комфорт говорить не приходится.
Единственным, кто ехал в седле, являлся примкнувший к торговцам оператор. Мейз происходил с легкой планеты, и в мире с силой тяжести близкой к единице просто не мог переставлять ставшие чугунными ноги. Сидел он тоже с усилием, и то и дело проклинал все и вся, а потом перестал делать даже это. Устал…
– Не могу больше, – выдохнул Нилофф. Язык казался сухим и шершавым, а уж по величине занимал весь рот. Даже слюны и той уже не было.
– Ты примости винтовку на ближайшего мула, – посоветовала ему бредущая рядом Кэт.
Сама она втихаря уже избавилась от оружия, и сейчас шла без груза. Легкая куртка расстегнута так, что аборигены наверняка приняли бы женщину за шлюху, виднеется голое, покрытое пылью загорелое тело.
Нилофф посмотрел, далеко ли начальство? Толстая Ди пыхтела в голове колонны. Саморук неутомимо вышагивал в хвосте, замыкая караван. Этому быку никакие трудности не были помехой.
Родится же такой здоровяк от природы!
Но сержант был далеко. Нилофф шагнул к ближайшему мулу, положил винтовку поверх поклажи, почти сразу был вынужден ловить ее, и водружать вновь. Со второй попытки получилось.
– Вот видишь, а ты боялся, – слабо улыбнулась Кэт.
Она еще как-то крепилась, но было заметно, что прогулка дается женщине с трудом.
И тут впереди громыхнуло. Часть скалы рухнула прямо на голову растянувшейся колонны, погребая под собой лейтенанта и кого-то из торговцев.
Кэт инстинктивно отшатнулась, а в следующий миг ткань на ее плече лопнула и окрасилась кровью. Кэт дернулась, со стоном уселась прямо на дорогу, и только тогда Нилофф разобрал скороговорку выстрелов.
