Конечно, позже, я понял, что на фоне чёрного мистицизма Мария безгранично любила жизнь, и наивно боялась расстаться с ней в одну из жарких или холодных ночей. Что вся её отвага сводилась к желанию не оказаться слабой в решающую минуту. Жаль только, что за основу самовыражения она взяла чёрное и отторгающее, вместо того, чтобы в солнечном свете выразить свою истинную любовь миру.
Не поэтому ли она так безудержно стремилась к морю, вычёркивая в календаре холодные месяцы, торопясь пережить ещё одну зиму, и на побережье бескрайней Вселенной сбросить с себя громадную ответственность перед Неведомым и стать частичкой Солнца, и забрать вместе с собой меня?
Где она теперь со своей любовью?
«– Любимый, а ты знаешь, что мы умрём вместе в один и тот
же день, превратившись в звёздную пыль. И эта пыль подарит жизнь новой планете.
– Странное предположение.
– Какой ты глупенький. Посуди сам: человек – это бог, бог – это Природа, а Природа неуничтожима.
– И что это значит?
– Это значит, что мы – когда нас не станет – будем повсюду».
Поводом нашего знакомства послужил довольно необычный случай.
У одного моего приятеля, Игорька Леликова, умер отец и после затянувшейся церемонии похорон, когда все вынужденные формальности были соблюдены, он устроил в квартире вечеринку со светомузыкой. Скорее всего, Игорёк был одним из тех, кому надлежало в ближайшие два-три года сойти с ума, спиться или выброситься из окна девятого этажа, и стереться из общих воспоминаний до смутного призрака прошлого. Но тогда его поступок восприняли с пониманием, всем хотелось чего-то необычного.
Было жутко и весело, пили водку. Разговоры вертелись вокруг последних сплетен, не имеющих не смысла, ни порядочности; кто-то целовался, устроившись с ногами на старом пыльном кресле; какие-то девушки с подозрительными лицами посматривали по сторонам и улыбались. Одним словом, в прокуренном, душном помещении веселилось общество, мало понимающее истинный смысл собственного существования.
Я сидел в углу дивана и по большому счёту не желал ни с кем общаться. Когда же сидевшая рядом девушка, словно одурманенная чем-то, склонила свою голову мне на плечо и заговорила – о неинтересном и ужасно глупом, словно сама с собой, я, отводя плечо в сторону и пытаясь встать, неожиданно увидел её.
Мария стояла у окна, скрестив на груди руки и устремив взгляд на резкие, причиняющие боль глазам, разноцветные огни. Казалось, она была так далеко от всей этой суеты, думала о чём-то или мечтала, что мне стало неловко за неё: как она очутилась в таком ненужном, дурно пахнущем месте? Расстояние между нами было небольшое, и как раз кто-то случайно включил свет, всего на секунду. Но мне хватило и этой жалкой секунды, чтобы оцепенеть от её карих глаз, пышных каштановых волос и стройной маленькой фигурки, явившейся, словно ниоткуда, чтобы в один прекрасный миг лишить меня воли и свойственного мне рационализма.
Снова опрокинувшись на спинку дивана, я заворожено следил за ней, боясь обнаружить своё присутствие. Резким движением руки испугал свою соседку. Повертел головой из стороны, в сторону выискивая знакомых. А потом начались танцы.
Она танцевала, плавно размахивая руками перед лицом. Её гибкое тело сливалось с мелодией, льющейся из динамиков, и многие молодые пижоны, я готов поклясться, всё бы отдали, чтобы узнать, как она умеет любить.
Мария пригласила меня на медленный танец, вырвав из цепких объятий полумрака. Я не сопротивлялся и, обнимая её, окунулся в волны неведомых ранее чувств, где господствовали энергия и тепло, искренность и страсть.
