Земной экспресс был, всё-таки, много примитивней, но это уже не вызывало в Конбре былое чувство превосходства: земляне дали более ценное, чем могли дать им они — как казалось, далеко ушедшие вперед гардрарцы. Но что-то улучшить в нем с помощью введения своего программного обеспечения удастся.
Надо будет, конечно, использовать и гардрарские более компактные батареи и аннигиляционное «топливо»: оборудование для производства их работает на Зрыыре непрерывно в ожидании заправки пролетающих экспрессов Гардрара.
Решено было обеспечить себя и средствами защиты на случай, если придется столкнуться с попытками физического уничтожения их при появлении на Гардраре. Те же роботы, оборудованные лазерами, и отражательные ракеты, которые собирались использовать когда-то против землян.
Когда может произойти такое? Сразу — вряд ли: передачи гиперграммы на Гардрар быть не могло. Это сразу же было бы обнаружено: по показаниям произошедшего весьма большого расхода энергии.
Да и кто бы сделал это? Уже точно не Погр, которого обоснованно подозревал бы раньше Конбр: сам связался и подтвердил его былые подозрения. Но сказал, что обрыдло: пусть хитрейшие Мудрейшие впредь катятся подальше. Предупредил заодно, что должен быть резервный дублер с теми же полномочиями, которого знать ему было, конечно, не дано. Такой может начать действовать, когда уже очутятся на Гардраре.
То, что у землян появился первый ребенок, было объявлено всем по связи. Как и ожидалось, родила жена Александра, Малка — мальчика, сына.
На восьмой день, когда в организме ребенка появляется иммунитет, сделано было во избежание рака полового члена обрезание крайней плоти его. И с того дня ребенка стали показывать всем, кто для этого приходил к Александру и его жене.
… Лим тоже намеревался навестить Александра и поздравить его с рождением сына, как принято у землян: наверно, тому будет приятно. Но когда выходил из дома, Цангл спросила:
— Я тоже: можно? — и он кивнул. Она вышла следом, взяла его за руку и пошла рядом. Так было теперь часто: она не расставалась с ним даже ненадолго, и ему не было это неприятно — пусть!
Немало уже изменилось у них здесь: примитивы, хоть и не могли быть, как мудрые, обрели что-то. Прекратили мучить, производя болезненные опыты, подопытных. Такие, как Цангл, «гурии» по-земному, могли больше не давать себя кому-то, если не хотели сами.
А Цангл никому и не хотела — кроме него, Лима. Ей только с ним и хорошо: всегда — даже когда он не хочет её. Он добрый: тоже приласкает и прижмется к ней — как она к нему. Обоим хорошо. И она больше не уходит от него: с ним всё время — у него живет.
Еще берет её с собой, когда с кем-то увидеться не по связи хочет. Она ведь не мешает: он с тем разговаривает, а она молчит. И он потому не против.
Александр ждал Лима в беседке невдалеке от своего жилья. С ребенком на руках, которого протянул показать Лиму.
Цангл войти в в беседку не решилась и лишь смотрела издали, хотя так хотелось подойти ближе и рассмотреть удивительно маленького человечка. Потом увидела в беседке женщину с одной обнаженной грудью, которую она протирала зачем-то смоченным тампоном.
Лим тем временем обратился к обоим — Александру и женщине:
— Примите поздравление вашего гардрарского друга, Александр и Малгкха, и пожелание вашему сыну вырасти обладающим выдающимися способностями.
А они ответили словом, которым не было в блоке-переводчике — Цангл не поняла поэтому:
— Аминь! — и посмотрели друг на друга сияющими глазами. Потом женщина сказала, кончив обтирать грудь:
— Всё: можно кормить его, — и Александр поднес ей ребенка. Но почему-то прежде, чем отдать ей его, сделал что-то для Цангл непонятное: прикоснулся ртом к её рту. И тогда отдал ребенка, которого она приложила к груди, и он, схватив сосок, энергично зачмокал.
— Мы с ним пока походим: нужно поговорить, — сказал Малгкхе Александр. — Недолго: скоро вернемся.
— Если твоя уважаемая жена не возражает, Цангл побудет с ней, — попросил Лим. Та улыбнулась в ответ:
— Нет, конечно. Она нравится мне: милая. А ей, вижу, нравится смотреть, как я его кормлю. Пусть не стесняется: войдет сюда.
