Какой там Оскар Уайльд с его «Кентервильским привидением»! Пятно вылезло обратно через пару песяцев в той же позе и того же колорита.
Митя перепробовал всю известную и неизвестную ему химию, но спустя какое–то время оно упрямо пёрло наружу.
Оставалось только призадуматься о шаманах из Зауралья, из батареи под подоконником стало тихонько доноситься горловое пение.
Митя пустился на радикальные меры: содрал старую краску и выкрасил подоконник заново, облегчённо вздохнув на полгода.
К весне оно вылезло обратно.
Подоконник после красился ещё раза два, но с тем же результатом: ему здесь явно нравилось и оно требовало прописку! Дух Лёши Охтинского неистребим!
Митя давно переехал оттуда, а меня до сих пор, порой, мучает вопрос: как там нынешние поселенцы, в чёрную магию не уверовали?
* * *
Алжирское вино — 2.
Ага, мы им, помнится, доглинтились до моей первой «белочки»: народ в комнату заходит, а я там сухой камышиной стадо ма–а–аленьких коровок пасу, чтоб не слишком разбегались, на ковре сидючи!
Потом всех уверял, что они от сушняка хорошо помогают: за хребтину взял (только с рогами осторожнее, бодаются, могут сухожилие поранить!), к верху копытами перевернул (с глазами осторожней!), ко рту поднёс, да всё вымя высосал!
Помню, ещё у всех просил, чтобы им травки принесли, а то они весь ковёр объедят…
* * *
«Шартрез».
Из зелёноцветного, действительно, только «Шартрез» припоминаю!
Ей — Богу, концентрации был такой, что, помнится, с Бобковым и Колькой Аргентиной его из бутылки чуть ли не пальцем выковыривали!
* * *
«Ежевичный ликёр»
Ежевичный ликёр — это вещь! Да чистой водочкой разбавленный, да на верхней полке холодильника отстоявшийся, над тарелочкой с нарезкой сыра, чуть слезу пустившего!…
* * *
Вино полусладкое «Изабелла»
Еще были «фугасы» с потрясной розовой гадостью: «Изабелла»!
Слог «Б–Э–Э-Э!!!!» в данном и точном названии весьма длителен, протяжен и обилен!
Помнится в детстве, когда одно время проживал рядом со стадионом им. С. М. Кирова (для непитерских — там ЦПКиО через канал), прогуливая школу и разжившись сей амброзией, откушавших уже по батлу, пригласили нас зазывалы опробовать на себе, аки кроликах, новый аттракцион: колесо «Сюрприз», бесплатно, разумеется.
Кто подзабыл — это такая байда, которая начинает раскручиваться горизонтально и, набрав скорость, постепенно переходит в вертикальное положение.
Дабы народ центробежную силу на себе ощутил, бля! Физики недоделанные!
На халяву, и жопа — Клаудиа Шиффер, причём пообещали крутить не полторы минуты, а, сколько захотим.
Таблетки от жадности, недавно принятые, хором завопили нашими, тогда ещё не сорванными глотками: «До упора!!!»
Идиоты не учли только одного — детишки были в дымину пьяные!
Упор подкрался незаметно, когда колесо уже было под прямым углом и нами стали овладевать законы антигравитации.
Блевать первым начал Пашка, причём, начав процесс в верхней точке, он, совершив пол оборота, плюс поправка на движение, скорость и ветер, встретился с собственной же струёй, и, уклонившись от неё, добавил новую партию.
Я, вероятно из зависти, от всего сердца присоединился, и выразил всё, что накопилось.
Это был полёт двух душ наружу!
Мы расстались с выпитым, завтраком, вчерашним ужином, и, кажется обедом — какой там, на хер, вытрезвитель!
…Через 10‑ть минут, нас, с лицами оттенка морской волны на Кара — Даге, кое–как оттуда сняли…
Облёвано было просто всё в округе: от самого колеса, до будки для будущей продажи билетов. Кроме нас. Ни единого пятнышка!
Ни хрена нам не сказали в упрёк, только вслед посмотрели со значением…
Мораль: ибо не фиг из пьяных детей подопытных кроликов делать!
Одному предназначен «Агдам»
В запылённой зелёной посуде.
Никому я тебя не отдам,
И никто пусть за то не осудит.
Помнит враг, а, тем более, друг,
Гад, предатель, скотина и Морлок.
Как с утра или ближе к утру
Припадать к лебединому горлу.
И сжимать эту шею, сжимать,
Обнимая заветно рукою.
Желчь жестокую воспринимать:
Каждый знает, что это такое.
«Жизнь прах», — знает Бог, он не врёт,
Спи спокойно, напиток осенний!
А с утра твой настанет черёд
Даровать мне опять Воскресение.
