Я тихо хихикнул: судя по негодующим воплям, товарищи, во-первых, не хотели называться товарищами, а во-вторых, уже начали поправлять утреннее свое здоровье.
- Как он?
- Живой?!
Народ ввалился в дверь разом весь, охапкой, они пахли свежим ветром и свежим пивом. Катя вся сияла, Варька хитро усмехалась, остальные прямо-таки не могли сдержать слез радости.
- Который час? - спросил я.
Все разом выпростали часы из-под рукавов и хором воскликнули:
- Восемь тридцать утра!
- Можно и успеть, если поспешить, - сказал я.
- Куда?? - перепугалась Александра Александровна, заламывая руки.
- Как куда? На экзамен. У меня вступительный экзамен сегодня, - сообщил я. - А то ведь ручки-то как раз к осеннему призыву заживут!
Народ переглянулся.
- Доставим?
- Доставим! - сказал Мишка.
- Так.
- Берись аккуратненько!
- Вира помалу!
Так, вшестером, они схватились за меня, как за Александрийский столп, и потихонечку, плавно стали придавать мне вертикальное положение; врач бегал кругами и следил, чтобы не нанесли урона.
- Оппаньки, - крякнул Пармен. - Стоит! Отходи!
Круг расступился и я встал крестом посреди комнаты. Варька и Катя осторожно поддерживали снизу ту самую вагонку, к которой были примотаны мои передние конечности.
- Молодцы, - похвалил Пармен "товарищей". - Теперь ты, Мишка, откроешь дверь, а вы, девушки, выводите объект боком, чтобы он не застрял.
- Семеро козлят, - умиленно сказал врач, глядя на нас. - Редкостное единодушие в нашем несовершенном мире.
- Вы как думали! - похвалился я. - Через четыре года приходите за меня голосовать.
- Непременно, - пообещал врач, и мы пошли.
Идти было нелегко, тем более что я абсолютно не знал, где этот самый институт. Два раза меня поили пивом, один раз мы остановились пописать, причем выяснилось, что без рук это сделать, вероятно, ненамного легче, чем без письки. Вокруг было серое, мокрое, жаркое утро, без ветра, без солнца; такое сонное, что на половине пути я уснул и шел в дреме. Разбудил меня свежий ветер: меня вели через какой-то крутой и длинный мост, внизу текла теплая Нева.
- Куда идем-то? - спросил я Александру Александровну. - По-моему, не туда!
- Как не туда? - возразила она. - Университет?
- Мда?
У меня как-то совершенно вылетело из головы, как назывался тот вуз, куда я должен был сдавать экзамены. Впрочем, я не особенно беспокоился по этому поводу, и решил положиться на друзей. Куда-нибудь да приведут, подумал я. И точно: вели они вполне уверенно, мимо памятника Ломоносову, мимо роддома - в желтое здание, похожее на Гостиный двор, что на Невском, только поменьше.
- Сюда будешь поступать, - сказала Катя нервно.
Она, кажется, за меня волновалась.
- А тут инженеров делают? - спросил я.
- Инженерами не становятся, ими рождаются, - был ответ.
Ладно, решил я; внутри здания оказалось полно народу, на стенах значились зеленые стрелочки: "Приемная комиссия", - на нас сбегались посмотреть, выкручивали шеи, выпучивали глаза, а мы спокойно шли себе, будто так и надо. Герман пил пиво, Мишка грыз сухарики, Пармен и Александра Александровна соизмеряли размах крыльев с поворотами. На третьем этаже, перед аудиторией с грозной табличкой "Имени профессора Нгадлы" мы притормозили. У дверей стоял распорядитель в красном замшевом пиджаке. Ему было жарко, но пиджак он не снимал, боясь потерять авторитет.
- Так, вы на экзамен? - обратился он к нам.
- Он на экзамен, а мы будем тянуть ему билеты, - сказала Катя гордо.
Тут я вспомнил, что бабушка вроде бы говорила про сочинение, и мысленно порадовался - сочинение я бы точно писать не смог. Распорядитель поднял брови, оглянулся и махнул рукой:
- Двух ассистентов можете взять, остальные стойте тут и ждите!
Варя и Катя подхватили меня с двух сторон, и я полетел за билетами. Их было великое множество, и все одинаковые.
- Какой предпочесть? - растерялся я. - Вот этот? Или вон тот?
- Я бы взяла третий слева, - посоветовала Варька.
- Ты дура, - фыркнула Катя. - Первый сверху бери, не прогадаешь.
- Попрошу без подсказок, - строго заметил распорядитель. - Пусть молодой человек выберет сам, а уж вы хватайте, что он укажет.
