Встряска Французской революции
Меж тем, более двух веков назад экономическое, политическое и социальное землетрясение пошатнуло рельеф и структуру мира, столь древнего и незыблемого в основе своей, что казалось, будто он построен по замыслу вечного Бога. Сегодня мы знаем, что Высший разум, этот настоящий суккуб человека, – выдумка священников и правителей, призванная гарантировать неприкосновенность закону старшинства, который определяет взаимоотношения господ и рабов.
Французская революция покончила с экономикой, семь тысячелетий подряд опиравшейся на сельское хозяйство и на присвоение земли. Бог умер на эшафоте вместе с нерадивым Людовиком XVI, павшим жертвой того символа, воплощением коего он являлся. Тогда же предали казни и двуглавый монархический и божественный принцип, венчавший иерархическую пирамиду, целостность которой была залогом нерушимой тирании. Лишившись священности своей главы, эта пирамида с отсечённой верхушкой не могла не рухнуть, сколько бы усилий ни прилагали идеологические диктатуры – от Робеспьера до Мао – в попытке восстановить её унитарную и мифическую структуру.
Крах Старого порядка и отказ от его монархического и религиозного тоталитаризма провозгласили победу свободы, равенства и братства. Благодаря революции 1789 года философия энциклопедистов, всех этих Дидро, Д’Аламберов, Гольбахов, Шамфоров, Руссо, Вольтеров, Мелье, утверждала и подпитывала идею перехода от мечты к реальности.
Надежда на истинно человеческую жизнь вызвала беспрецедентный в истории коллективный подъём. Вероятно, впервые у людей возникло ощущение, что жить не значит выживать и что достойное существование не может сводиться к тому, чтобы изо дня в день кое-как добывать себе пропитание, точно «пташки, что едят лишь со страху»[1].
Выживание свойственно животным, а не человеку.
Ловушка свободного обмена
Если религиозное мракобесие, ограниченное мышление, запреты, карающие свободомыслие, были плодом экономического и социального бездействия, присущего структуре земельных наделов, то и Декларация прав человека тоже возникла по большей части из экономических нововведений: из свободного передвижения людей и товаров, которое обозначило окончательную победу буржуазии над аристократической тиранией.
Но что же происходит? Свободный обмен, явившийся свидетельством становления свободной жизни, в скором времени превратился из мечты в кошмар.
Очень быстро стало ясно: предоставленная торговле свобода наделяла силой прибыль и алчное «обогащайтесь!», отрицая, запрещая или выхолащивая все те права человека, в формировании которых она прежде участвовала.
С 1792 года две соперничающие группы способствовали этому каждая на свой лад. Либерализм жирондистов без колебаний смешал человеческую свободу со свободой предпринимательства. Что же до этатизма Робеспьера и якобинцев, то как раз елеем свободы они и смазали брусья гильотины. Вспомним же возглас Манон Флипон: «Свобода, сколько преступлений совершается во имя твоё!» Не забудем же Олимпию де Гуж, которая лишилась головы за то, что призывала к равенству между женщиной и мужчиной.
Победа капитализма над аграрной экономикой сделала из «промышленных магнатов» образец нового человека, человека деятельного, чья энергичность и технологическая смекалка должны были привести общество к благосостоянию. Но едва разбились оковы устаревшей экономики, как в свою очередь появился капитализм в виде закрытой структуры, несокрушимого мира, где изменения происходили лишь внутри замкнутого пространства, строго ограниченного стремлением к прибыли и уничтожением любых сдерживающих факторов. Те, кому удалось вырваться из аграрного деспотизма, угодили в капкан финансовой тирании.
Дабы оправдать эксплуатацию пролетариата, промышленный капитализм распространил идеологию технического и общественного прогресса, цинично отождествляя её с буйным ростом предпринимательских прибылей. Целый арсенал законов, обеспечивающих свободу самообогащения, был нацелен на то, чтобы разрушить свободу жизни – свободу, крики которой следовало задушить.
