7. (1) Явного врага сильному человеку сокрушить нетрудно, не создавать тайных опасностей и не избегать их — во власти честных людей. (2) И вот, когда ты предоставишь им права гражданства и, таким образом, плебс будет обновлен, направляй свои помыслы более всего на то, чтобы почитались добрые нравы, чтобы согласие между старыми и новыми гражданами укреплялось. (3) Но отечеству, гражданам, себе самому, нашим детям — словом, всему человеческому роду ты окажешь гораздо большее благодеяние, если уничтожишь или, по возможности, уменьшишь жажду денег. Иначе ни частные, ни государственные дела — ни во времена мира, ни во времена войны — вести невозможно. (4) Ибо всякий раз, как у человека возникает стремление к богатству, ни воспитание, ни добрые качества, ни врожденный ум не могут противостоять тому, что душа его рано или поздно все же не поддастся ему. (5) Я слышал уже не раз, что цари, гражданские общины и народы из-за богатства лишались держав, которые они доблестью своей завоевали, будучи бедными. И это вовсе не удивительно. (6) Стоит только честному человеку увидеть, что дурной благодаря своему богатству более известен и влиятелен, как он сперва начинает волноваться и задумываться; но по мере того, как стремление к славе с каждым днем все более побеждает честность, а доблесть уступает силе, душа его ради наслаждения изменяет правде. (7) Ибо настойчивость питается славой; стоит последнюю отнять, как доблесть сама по себе становится горька и тягостна. (8) Словом, где чтут богатство, там презирают все честное: верность, порядочность, стыд, стыдливость. (9) Ведь к доблести ведет один-единственный, тернистый путь, к деньгам же стремятся любым путем — какой кому нравится, их добывают и дурными, и добрыми делами. (10) Поэтому прежде всего ты должен уничтожить значение денег. Никто не должен выносить приговор, касающийся гражданских прав или магистратур, на том основании, что он богат, подобно тому как ни консула, ни претора избирают не потому, что влиятелен, а за его заслуги. (11) Но о магистратуре народ выносит решение с легкостью; назначение судей немногими людьми — это проявление царской власти, избрание их по причине их богатства бесчестно. Поэтому я и думаю, что судить должны все представители первого разряда[23], но их должно быть больше, чем теперь. (12) Ни родосцы[24], ни другие общины никогда не испытывали недовольства своими судами, в которых сообща богач и бедняк, как кому выпал жребий, рассматривают и самые важные, и самые незначительные дела.
8. (1) Что касается избрания магистратов, то я целиком одобряю закон, проект которого обнародовал Гай Гракх, когда был трибуном, — чтобы центурии призывались к голосованию по жребию из всех пяти разрядов[25]. (2) Это уравняет людей и в их положении, их имущественных правах, и все будут стараться превзойти друг друга доблестью. (3) Я вижу в этом мощное лекарство против богатства. Ибо мы хвалим и добиваемся чего-либо, всегда думая о пользе. К лукавству прибегают, рассчитывая на вознаграждение: если его не будет, никто не станет лукавить бескорыстно. (4) Но алчности, этого дикого, свирепого зверя, терпеть нельзя; на что она направлена, там разоряют города, деревни, храмы и дома, смешивают божеское и человеческое, и ни войска, ни городские стены не в силах ей противоборствовать; всех людей она лишает доброго имени, стыдливости, родины и родителей. (5) Однако если лишить деньги их привлекательности, то добрые нравы легко одолеют пресловутую силу алчности. (6) И хотя все люди, справедливые и несправедливые, говорят, что все обстоит именно так, тебе же приходится вести нелегкую борьбу против знати. Если ты убережешься от ее коварства[26], то достичь всего остального для тебя не составит труда. (7) Потому что, будь они достаточно сильны своей доблестью, они скорее соперничали бы с честными гражданами, а не ненавидели бы их. Но так как они погрязли в праздности и лености, оцепенели и стали бесчувственны, то они ропщут, злобствуют и видят в чужом добром имени позор для себя.
9. (1) Но зачем мне говорить дальше так, словно это неизвестные люди? Храбрость и сила духа Марка Бибула проявились во время его консулата. Оратор слабый, человек скорее злобного, чем тонкого ума, на что мог бы решиться он, которому консулат, эта самая высокая власть, принес величайшее бесчестие? (2) Так ли силен Луций Домиций
