Воззвание Петросовета не имело обязательной силы, но оно вызвало определенный резонанс, заставивший Временное правительство определиться по вопросу, целый век не дававшему покоя властям и обществу России. Его обращение от 29 марта «Народу польскому» конкретизировало планы официального Петрограда относительно судьбы Царства Польского. Признавая безоговорочное право поляков бывшей русской провинции на государственность, его авторы вместе с тем определяли главные условия, на которых оно могло быть реализовано: применение этнического принципа как основополагающего при определении границ будущей Польши и ее связь «свободным военным союзом» с Россией, чтобы не допустить перехода на враждебные России позиции[147]. Все практические вопросы выхода Царства Польского из состава России оставлялись на усмотрение Учредительного собрания, что вполне соответствовало демократическому принципу разделения властей. И конечно же само собой разумеющимся был будущий республиканский характер нового польского государства.
Февральская революция в России изменила международноправовое звучание польского вопроса. Что касается Царства Польского, то его будущее можно было считать в принципе решенным. В случае победы Антанты здесь создавалось свободное в решении всех внутренних вопросов государство, то же произошло бы, и окажись военное счастье на стороне Центральных держав. А будущее австрийской и прусской частей Польши вновь приобретало характер открытого вопроса, поскольку Россия отказывалась от претензий на них, последний раз подтвержденных союзниками в феврале 1917 года.
В начале этого года никто не мог с уверенностью предсказать, чем закончится Великая война. Даже вступление в апреле в войну на стороне Антанты Соединенных Штатов Америки не устраняло этой неопределенности, поскольку долгое время этот шаг имел политическое и моральное, но не сугубо военное значение. США еще предстояло создать, вооружить, обучить и перебросить в Европу свою армию, а на это нужно было время и флот. Поэтому вопрос о победителе оставался открытым, по крайней мере, до провала немецкого наступления на Западном фронте в марте 1918 года.
Произошедший в марте 1917 года поворот в судьбе вопроса о будущем Царства Польского теоретически освобождал Пилсудского от необходимости предпринимать какие-то дальнейшие усилия в этом направлении. Он с удовлетворением воспринял победу Февральской революции в России. Ненавистный царизм рухнул, и Россия плавно погружалась в анархию. Пилсудский, активный участник первой русской революции, хорошо представлял себе неизбежные последствия произошедшего на востоке политического переворота. Он по достоинству оценил принятые в Петрограде решения по польскому вопросу, снимавшие международно-правовые препятствия для строительства на территории бывшего Царства Польского независимого польского государства уже во время войны, не дожидаясь мирной конференции. Об этом он прямо заявил в июне 1917 года на закрытом заседании ВГС. Выполнив, как он полагал, свою часть работы по завоеванию независимости Царства Польского, он неоднократно говорил окружающим, что теперь настал черед его оппонента Дмовского добиться аналогичного успеха на Западе.
В первые пять месяцев 1917 года отношение Пилсудского к Центральным державам в целом оставалось лояльным. Правда, добиваясь контроля над создающейся ими польской армией, он даже подбивал своих соратников по Временному государственному совету солидарно подать в отставку в связи с нежеланием оккупантов прислушаться к его словам. Но, наученный горьким опытом отставки из легиона, при этом собственной отставкой грозить не торопился. Неявно противодействуя вербовке добровольцев в польскую армию, он не стал в конце апреля голосовать против соответствующего воззвания ВГС, а только воздержался, мотивируя это тем, что не может быть армии без правительства.
Однако в конце мая – начале июня в поведении Пилсудского стали заметны новые моменты. Бригадир стал явно тяготиться своим положением члена ВГС и верного союзника Центральных держав. На одном из заседаний совета в начале июня он объявил о своем намерении подать в отставку и вступить в армию. Во второй половине июня 1917 года он вел в Люблине переговоры с генералом Станиславом Шептицким о возможности возвращения на австрийскую службу, а также предлагал свои услуги в качестве командира польских частей. Однако австрийцы ему отказали. В июне – начале июля Пилсудский вполне серьезно рассматривал возможность перехода через линию фронта на русскую сторону, но в конечном счете от этой идеи отказался. Общавшиеся с ним в то время соратники свидетельствуют, что к тому времени он уже не сомневался в поражении Центральных держав.
