На северной стороне больше не купаюсь, как вы и просили (смайлик).
Алексей и Саша, спасибо вам за заботу!
Остаюсь на связи, Варя Коняева.
Пусть с моим письмом в ваш дом придет яркое Мальдивское солнце!»
Увидев, что он дочитал, Саша хмыкнула и включила настольную лампу.
– Лешка, смотри! Чем не Мальдивская луна?
– А звезды я тебе устрою, – пообещал он машинально.
Потому что Варино письмо его насторожило. Более того, разозлило.
«Она же врет! Врет чуть ли не в каждом слове! У Марьяны Денисовой на самом деле куча проблем! Она кругом в долгах! Ей звонят из коллекторского агентства! И никакого любимого мужчины у Денисовой нет! Руслан – это просто ширма. Что вообще происходит? Варя всего этого не знает? А если знает?»
И это «Марьяшка», которое проскользнуло в письме. Вроде бы ласково, но в то же время пренебрежительно. Так не говорят о женщине, которой восхищаются и которую считают более успешной. Если Денисова действительно ведущая в их тандеме, то она Марианна, в крайнем случае Марьяна. Но не «Марьяшка». Но тогда получается, что…
Он прямо окаменел от своей догадки. Жена даже спросила:
– Леша, что случилось? Тебе плохо? Сердце? Голова болит?
– Нет, – хрипло сказал он. – Хотя голова да, голова болит.
Если Варя знает о проблемах Марьяны Денисовой.
Знает о ее долгах, о том, где Марьяна взяла деньги на эту турпоездку. Если такое допустить, тогда…
Завтра они едут на экскурсию. Лодка выходит в открытое море. Точнее, в океан. Вроде бы манты не плавают на мелководье, взрослые особи, смотреть и фоткать которых и отправятся завтра Коняевы с Марьяной.
Значит, лодка зависнет над синей бездной, далеко от острова, и капитан скомандует: ныряйте! И все попрыгают в воду.
– Саша, – сказал он убитым голосом, – я, кажется, понял, чей это будет труп…
Если дурак молчит, его могут принять за умного. Если скупец вложил в дело рубль, чтобы выжать десять, его могут принять за щедрого. Если эгоист пожертвовал на благотворительность из страха за свои грехи, его могут принять за человека великодушного. Через какое-то время все они себя выдадут: и дураки, и жадины, и эгоисты. Но если после несвойственного ему поступка человек надолго теряется из виду, то те, кто был свидетелем этого поступка, так и будут умным считать дурака, щедрым скупца, а великодушным эгоиста. И попробуй измени потом общественное мнение!
Так получилось и с Вениамином Коняевым, которого все теперь считали успешным бизнесменом. Мало того, прирожденным бизнесменом, в то время как сам Вениамин больше всего на свете хотел приходить на работу к девяти, уходить с нее в шесть и ни за что не отвечать.
Однажды, когда он смотрел спортивный телеканал (а он, Конь, обязан был предпочитать их всем остальным), Вениамин с удивлением услышал откровения одного известного теннисиста, мега звезды. Парень, который выиграл все, что только можно было выиграть, все четыре турнира Большого шлема, а два из них не по одному разу, признался в том, что всю жизнь ненавидел теннис.
«Господи, сколько же нас таких? – с удивлением подумал Вениамин Коняев.
Таких – это тех, кто успешен в том, что ненавидит. Кто добивается в нелюбимом деле колоссальных успехов против своей воли. Мечтая о том, чтобы все вдруг рухнуло, в один момент, и все заорали:
– Не смей брать в руки ракетку!
Или:
– Перестань петь, урод!
– Уйди с дороги, бездарность!
– Не смей заниматься бизнесом, ты в этом ничего не смыслишь!
Вениамин проклинал свою трусость и свою слабость. В бизнес его втянула мать. Леонид Коняев умер, но у него остались влиятельные друзья. Которые сказали, что Ленька был хорошим мужиком, просто запутался. И все дружно жалели его вдову.
Людмила Эдуардовна Коняева была женщиной энергичной и предприимчивой. При жизни мужа она помогала мужу: вела домашнее хозяйство. А на деле заправляла всем, ведь без ее советов муж никогда не сделал бы такую блестящую карьеру. И когда он умер, Людмила не опустила руки. Она стала тем, чем фактически была еще при жизни своего влиятельного супруга. Хозяйкой положения.
После того как развалился Советский Союз и все кинулись делить заводы-пароходы, Людмила Коняева не растерялась. Один заводик она таки отщипнула. Друзья покойного супруга выделили вдове кусок пирога: владей. Разумеется, пока сын не освоится и не войдет в силу. У Вениамина просто не было выбора.
