Ласковый голос графа,-- голос, который она когда-то уже слышала, начал пробуждать душу графини от онемения… Но она всё еще не знала, на что решиться.
– - Я теперь счастлив,-- повторил граф,-- и чувствую, что буду еще счастливее, потому что клятва моя теперь будет исполнена… Я найду коварного друга, найду ее…
– - Она пред тобой! -- воскликнула Ангелика и упала на колена.
Граф остолбенел, онемел. Долго он был нравственно уничтожен. Он походил на человека, который еще жив, но с которым совершился уже весь процесс смерти. Довольно было одного взгляда на Ангелику, чтоб удостовериться в истине ее слов.
– - Да, это я,-- Ангелика, преступная жена, которую муж предал проклятию, которая сама прокляла себя… Что ж ты медлишь? произноси последний суд твой. Но нет… постой, выслушай меня! Я была невинна… я всегда любила тебя… демон замешался между нами и увлек меня в бездну… ревность и жажда мести довели меня до преступления… Барон Р**, которого я никогда не любила, воспользовался моим легковерием и обманул меня подложным письмом… ты знаешь письмо… могла ли я сомневаться.
– - Барон Р**,-- глухо произнес граф, которого последние слова Ангелики несколько пробудили,-- барон Р**…-- повторил он,-- месть моя будет ужасна!
– - Барона Р** нет на свете!
– - Он умер… умер! -- произнес граф в отчаянии…
– - Да,-- сказала Ангелика,-- теперь месть твоя должна обратиться на одну меня. Делай со мной что хочешь…
Граф снова впал в беспамятство…
Печальные, убивающие мысли произвело в нем открытие страшной тайны. Несчастие его сделалось еще ужаснее в глазах его, потому что он увидел, от каких гнусных, мелких причин произошло оно, как легко можно было его избегнуть…
Ангелика, как приговоренная к смерти, стояла, не смея взглянуть в глаза графа. Он боялся поднять на нее свои. Он видел себя жестоко уничтоженным судьбою, обманутым ею со всем бесстыдством, со всею наглостию насмешливого демона.
Наконец мысли его начали несколько приходить в порядок, и он с изумлением начал анализировать поведение Ангелики. Как высока, как благородна показалась ему эта женщина, которая так глубоко искупила свое невольное преступление!
– - Я не буду проклинать тебя, не буду мстить… не будем плакать и жаловаться на судьбу; наше несчастие выше слез и жалоб. Ни ты, ни я -- не виновны. Виноват предатель, который всё так устроил… Я прощаю тебя, прощаю от души, и еще удивляюсь тебе, как женщине необыкновенной…
Душа Ангелики наполнилась неизъяснимым счастием. Она так привыкла слушать из уст мужа одни проклятия, что долго не доверяла себе…
– - Но мы должны расстаться; верно, и ты не будешь противиться…
– - О да! Еще во время путешествия нашего по Италии я случайно была в одном монастыре, и мне понравилась его тихая, богомольная жизнь. Я тогда же сказала настоятельнице, чтоб она ждала меня… Теперь наступило время исполнить обет…
– - Прощай, милая Ангелика! Мы расстаемся как друзья, которым судьба не дозволяет оставаться вместе… Прощай, молись за себя -- и за меня!
Они расстались навсегда,-- до свидания в лучшем мире, оба равно несчастные, оба одинаково страдающие друг за друга.
Ангелика вступила в монастырь и там в тишине и молитве провела остаток бурной жизни своей, исполненной страшных волнений и страданий поучительных.
Граф возвратился в Россию, поступил в военную службу, участвовал в одном из последних русских походов и получил крест, доставшийся ему, как говорят, вместо смерти, которой он искал, безрассудно кидаясь в самый пыл битвы.
1841
Комментарии
Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: П, 1840, No 11 (ценз. разр.-- 14 дек. 1840 г.), с. 67--90, где под заглавием указано: "Повесть Н. Некрасова".
В собрание сочинений впервые включено: стихотворные тексты -- ПССт 1927; полностью -- ПСС, т. V.
Автограф не найден.
Датируется по первой публикации.
""Певица",-- указывает сотрудничавший с Некрасовым в "Пантеоне" В. П. Горленко,-- имеет все признаки вещи, написанной исключительно под влиянием крайности и для денег. Содержание ее невероятно, лица и события искусственны в высшей степени, и вообще вся эта история, в которой героиня носит имя Ангелики (она итальянка), а герои -- графы и бароны, вполне невозможна. Молодому автору, без сомнения, лучше, чем кому бы то ни было, известно было это ‹…›.
