Петля - страница 38

Шрифт
Интервал

стр.

Андрей Воронов чуть прищурился, взял сигарету, медленно затянулся и выпустил дым в открытое окно. Это один из приемов — подавить собеседника психологически еще до того, как вообще заговорил. Он держал паузу, глядя мне в глаза своим невыносимо тяжелым взглядом. Я поежилась и обхватила себя слегка дрожащими руками, но и сама не отвела взгляд и не нарушила паузу.

— Подойди, — вдруг приказал он, а мне почему-то стало страшно. Его голос. Он еще в первый раз показался мне невероятно красивым и меняющим оттенки. Каждую секунду разные. Я всегда воспринимала голоса как звучание музыки. Определенно, если мне не нравился голос человека, то он не нравился мне и сам. Я сравнивала тембры голосов с нотами и с мелодией. Когда уже с первых аккордов понятно, понравится вам трек или нет. Так же и с голосом… Там, в подвале, когда он заговорил, у меня в висках взорвался адреналин от наслаждения самим звучанием и сменой тональностей. Он играл голосом, как музыкант играет на музыкальном инструменте. Голос Воронова звучал для меня то в жанре классики, то тяжелыми басами дарк-рока или металла.

Я обернулась и бросила взгляд на дверь.

— Она заперта, — сказал он насмешливо и сложил руки на груди, — ты поняла, почему с тобой происходило все это? Вынесла какой-то урок или продолжим занятия, Александра?

Говорит, как с укусившей хозяина собакой. Меня передернуло от этого назидательного тона. Теперь я уже не сомневалась, что для меня устроили очередной спектакль. Чертов кукловод придумал тысячи сценариев, по которым он будет ломать меня под свои законы и правила.

— Я уже говорила, что не боюсь вас. Могу повторить.

Он усмехнулся, и мне стало не по себе. Ничего хорошего эта усмешка мне не сулила. Я одна, в кабинете своего врага, и понятия не имею, что он придумал для меня на этот раз. Если я закричу, сюда никто не придет. Не осмелятся, даже если он меня здесь на куски резать будет.

— Подойди ко мне, я сказал, — он продолжал смотреть мне в глаза, и я почувствовала, как мною снова овладевает паника, но я не хотела, чтобы он понял, какой ужас внушает мне, и я сделала несколько шагов к нему.

Воронов резко встал, и теперь я снова почувствовала, насколько он мощный, огромный по сравнению со мной. Андрей вышел из-за стола, оперся о столешницу, скрестив руки на груди и расставив длинные ноги. Я чувствовала, как от него приятно пахнет парфюмом "Giоrgiо Аrmаni Вlасk Соdе" и сигаретным дымом. Аромат проникал в мое сознание, будоражил. Действовал как мощный афродизиак. Вспомнила, как Воронов сжал мне горло и вдавил в кресло несколько дней назад, а я задохнулась не от нехватки кислорода, а от его близости и ощущения горячих пальцев на своей коже. Это было ненормально, до дрожи, невероятно остро. Мои ощущения меня пугали и заставляли сильно нервничать. Неужели у меня развивается Стокгольмский синдром?

Я подняла голову и, решительно вздернув подбородок, посмотрела на него. На секунду захотелось зажмуриться, успела забыть, насколько он красив вблизи, насколько идеальны черты его аристократического лица.

Ни одного изъяна. Сердце вдруг забилось быстрее. Мной опять овладело странное волнение от его близости, участилось дыхание. Я не понимала, почему испытываю эти противоречивые эмоции. Никогда раньше я не чувствовала ничего подобного. Есть четкие рамки — либо ты ненавидишь человека, либо он тебе нравится. А мне нравился тот, кого я ненавидела и боялась.

— За свои поступки нужно отвечать, — сказал Воронов, а у меня внутри все похолодело. Мне было страшно, и в то же время меня завораживал его взгляд и животная энергия. Власть, которая порабощала. Я никогда не встречала мужчину настолько сильного, кроме отца… и сейчас словно попадала под его влияние, ощутимое на физическом уровне. А воспоминания о прикосновениях горячих мужских пальцев заставили напрячься. В его обсидиановых глазах тогда появился странный блеск. Те самые всполохи пламени подо льдом. От них стало так горячо, что я ощутила тяжесть внизу живота.

Сейчас, стоя совсем рядом, глядя на его сильную шею в распахнутом вороте темно-бордовой рубашки, руки, сложенные на груди, дорогие часы на запястье и обручальное кольцо… я вдруг поняла, что его тогда вывело из равновесия — то, что я сказала о его жене. А мне плевать. Если я смогла сделать ему больно — это уже моя победа. Выхлестнула ледяную глыбу на эмоции, и пусть не пугает меня. Я не безропотная овца, пусть мне и страшно до лихорадки.


стр.

Похожие книги