Мужчина опять засмеялся, и снова поехала молния. Судя по недовольному стону женщины, я поняла, что вверх. Аллилуйя.
— Всему свое место и свое время. А сейчас и не место и не время. — Он говорил уже жестче.
— Прости. — Голос у женщины дрожал, и, как я поняла, не от холода. Кем бы ни был этот человек, он явный урод.
— Ты плохо себя ведешь. Но я прощаю. Сделай все так, как надо, и я, возможно, тебя вознагражу.
— Как скажешь, все что угодно, — затаив дыхание, сказала женщина.
Ей не помешало бы немного уверенности в себе. Да и мужчину получше.
Они двинулись по направлению от лаборатории к лесу, под ногами у них хрустели листья. Я осторожно высунула голову из-за дерева, чтобы увидеть их, но они уже заворачивали за пустующее хранилище. И тут же дверь лаборатории скрипнула и открылась, высветив небольшой участок на земле так, что каждая замерзшая травинка засверкала.
Майкл позвал меня.
Я поспешила к нему и вошла в лабораторию. Там горел теплый желтый свет.
Внешность Лайема Балларда оказалась до жути стереотипной. У него действительно была безумная шевелюра, как у Эйнштейна, заляпанная едой рубашка и… куча ручек в специальном чехле. Но если закрыть глаза на его пренебрежение собственным внешним видом, можно было заметить, что свою красоту Калеб унаследовал не только от матери. Крупный и мускулистый, Лайем, наверное, много времени проводил на природе. Я вспомнила фотографию с рыбалки, которую нашла в лофте Майкла, — это был он.
Лайем протянул мне руку, чтобы пожать ее, и отпустил не сразу. Я не удивилась, почувствовав легкий разряд тока. Это было не совсем то же самое ощущение, которое я испытывала, касаясь Майкла, но что-то определенно пробежало и между нами с Лайемом. Улыбка у него была очень теплой и дружелюбной, а глаза добрыми. Я поняла, почему Майкл любил его как отца, и задумалась: а не примет ли Лайем еще одного ребенка?
— Здравствуй, Эмерсон, — хрипло сказал он.
— Здравствуйте, Ла… Док… я и не знаю, как к вам обращаться. — Я засмеялась.
— Лайем вполне подойдет. — Он накрыл мою руку ладонью и внимательно заглянул мне в глаза. — Майкл сказал, что попал в прошлое благодаря тебе. Потрясающе. Спасибо тебе за то, что ты делаешь для меня и моей семьи.
Я готова была разрыдаться. А потом умолять Лайема удочерить меня.
— Тем не менее, когда мое удивление сойдет на нет, я буду очень зол на вас обоих. Майкл, как можно так рисковать своей жизнью?
— У меня не было выбора.
— Выбор есть всегда.
— Тогда скажу, что решил спасти тебя, потому что ты мне как отец. Мне этого хотелось. — Обычно такие слова говорят капризные дети. Но Майкл больше был похож на сломленного невзгодами взрослого.
— Нельзя менять прошлое только из-за того, что ты что-то потерял, или потому, что тебе больно. — Великодушие Лайема могли оценить только маленькие дети и самые высокоразвитые взрослые. — Не так мы должны распоряжаться нашими дарами.
— Дело не только во мне. Калеб и Грейс… без тебя всё не так. Все плохо.
Все эмоции Майкла были написаны у него на лице, у меня от волнения ком в горле встал.
Он продолжил:
— Папки попали к Лендерсу, а кроме тебя, никто не знает, что там было, чьи имена указаны. Мне известно лишь насчет Эмерсон, потому что… а, долго рассказывать.
Лайем посмотрел на меня. Я пожала плечами:
— Из-за меня, похоже, все законы преступаются.
— Дело в том, — продолжил Майкл, — что, кроме тебя, Лендерса никто не сможет остановить. Мы с Эм никаких правил не нарушили. Все согласно принципу Новикова.
Лайем нахмурился:
— Вы говорите… я полагаю, что от меня что-то да осталось. Как…
— Это мы предусмотрели. У нас в машине труп… кстати, пора за ним сходить. — Майкл протянул руку, я достала ключи из кармана и бросила ему. — После поговорим?
— На этот счет не сомневайся.
— Сколько времени? — поинтересовался Майкл.
Я уверена, что он сделал это с целью сдержать гнев Лайема.
Тот поднял часы, потряс. Стекло треснуло прямо по центру. Он показал на другие часы над дверью. Обе стрелки были на одиннадцати.
— Помощь нужна?
— Нет, рисковать нельзя, тебя никто не должен увидеть. Эм останется с тобой, расскажет вкратце, что творится.
