Затаенно бурлит,
Ненависть потом сквозь кожу сочится,
Головы наши палит.
Погляди, что за рыжие пятна в реке,
Зло решило порядок в стране навести,
Рукояти мечей холодеют в руке,
И отчаянье бьется, как птица в виске,
И заходится сердце от ненависти.
Ненависть юным уродует лица,
Ненависть просится из берегов,
Ненависть жаждет и хочет напиться
Черною кровью врагов.
Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
Но не злоба нас будет из плена вести,
Не слепая, не черная ненависть в нас,
Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
Справедливой и подлинной ненависти.
Ненависть, пей! переполнена чаша,
Ненависть требует выхода, ждет.
Но благородная ненависть наша
Рядом с любовью живет.
Трубят рога, скорей, скорей…
Трубят рога, скорей, скорей,
И копошится свита.
Душа у ловчих без затей
Из жил воловьих свита.
Ну и забава у людей -
Убить двух белых лебедей…
И соколы помчались.
У лучников наметан глаз.
А эти лебеди как раз
Сегодня повстречались.
Она жила под солнцем, там,
Где синих звезд без счета,
Куда под силу лебедям
Высокого полета.
Вспари и два крыла раскинь
В густую трепетную синь,
Скользи по божьим склонам
В такую высь, куда и впредь
Возможно будет залететь
Лишь ангелам и стонам.
Но он и там ее настиг
И счастлив миг единый,
Но только был тот яркий миг
Их песней лебединой.
Крылатым ангелам сродни,
К земле направились они —
Опасная повадка.
Из-за кустов, как из-за стен,
Следят охотники за тем,
Чтоб счастье было кратко.
Вот отирают пот со лба
Виновники паденья.
Сбылась последняя мольба —
Остановись, мгновенье!
Как пелся этот вечный стих
В их лебединой песне —
Счастливцев одночасья…
Они упали вниз вдвоем,
Так и оставшись на седьмом,
На высшем небе счастья.
Если рыщут за твоею непокорной головой…
Если рыщут за твоею непокорной головой,
Чтоб петлей худую шею сделать более худой,
Нет надежнее приюта, — скройся в лес, не пропадешь,
Если продан ты кому-то с потрохами ни за грош.
Бедняки и бедолаги, презирая жизнь слуги,
И бездомные бродяги, у кого одни долги,
Все, кто загнан, неприкаян
В этот вольный лес бегут,
Потому что здесь хозяин —
Славный парень Робин Гуд.
Здесь с полслова понимают, не боятся острых слов,
Здесь с почетом принимают оторви-сорви-голов,
И скрываются до срока даже рыцари в лесах.
Кто без страха и упрека, тот всегда не при деньгах.
Знают все оленьи тропы, словно линии руки,
В прошлом слуги и холопы, ныне — вольные стрелки.
Здесь того, кто все теряет, защитят и сберегут.
По лесной стране гуляет славный парень Робин Гуд.
И живут да поживают всем запретам вопреки,
И ничуть не унывают эти вольные стрелки.
Спят, укрывшись звездным небом, мох под ребра подложив,
Им, какой бы холод не был, — жив, и славно, если жив.
Но вздыхают от разлуки, — где-то дома клок земли,
Да поглаживают луки, чтоб в бою не подвели.
И стрелков не сыщешь лучше.
Что же завтра? Где их ждут?
Скажет первый в мире, лучший,
Славный парень Робин Гуд.
Когда вода всемирного потопа…
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пекла уходящего потока
На сушу тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока
Над грешною землей материков,
И чудаки — еще такие есть —
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.
Только чувству» словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что я люблю —
То же, что дышу или живу.
И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна любви — великая страна,
И с рьцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она:
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна.
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить
Любой ценой — и жизнью бы рискнули —
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную, невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что если не любил, —
Значит и не жил и не дышал.
Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься, сколько не зови.
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви.
Их голосам всегда сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах,
