Она так прекрасна.
Донал промыл её раны, очистил идеальную кожу от сгустков крови — ему помогла в этом лопаточка, найденная на кухне — обрезал окровавленные куски одежды — о Великий Танатос, как хороша! — и завернул тело в белые простыни.
Затем Донал подвинул единственное кресло, повернул его спинкой к столу и воспользовался им для коленопреклонений. Он молитвенно созерцал высыхающее совершенство, воплощавшее в себе все его желания.
Скоро можно будет приступать к операции.
Ты слышишь кости?
Однако не все время он проводил в созерцании. Для совершения главного мрачного и прекрасного действия было необходимо, чтобы дива — и Донал — были в нужном физическом состоянии. Поэтому он мог, хотя и с трудом, доходить до кухни, выпивать там банку холодного консервированного супа.
Живя в таком лесу, дедушка Джек должен был готовиться к любой опасности. На кухне он хранил различные приспособления для защиты: узкие, тяжелые предметы длиной в полруки, заканчивавшиеся грубым острием, так, что их можно было вонзать в землю.
Специально предназначенные для защиты от стай волков-убийц, эти орудия могли при необходимости помочь при столкновении с любыми крупными живыми существами.
Донал почувствовал, насколько они тяжелы, когда выносил их на улицу. Он вонзал их в твердую почву, опираясь на них. Острия легко входили в землю. Работа заняла у него примерно час — время текло как-то странно. В конце концов Донал расположил их вокруг дома в форме не совсем правильного круга.
Как только он вогнал в землю последний кол, сверху спустилась огромная мерцающая полусфера, закрыв дом от вторжения извне.
Теперь они в безопасности.
Донал вернулся к молитвенному созерцанию дивы.
* * *
Спустя определенное время, проведенное в восторженном созерцании, Донал пришел в себя. Он стоял на коленях на кресле, спинкой прислоненном к столу. Встав на ноги, он почувствовал, как ноют у него все мышцы от непривычной позы, в которой он пребывал слишком долго.
Донал провел рукой по лицу и ощутил под ладонью жесткую колючую щетину. Он пошел в ванную, и каждый шаг был для него нестерпимой мукой.
Приложившись ртом к крану, выпил немного мерзкой затхлой воды. Потом прошел на кухню. Движение все ещё причиняло Доналу боль, но идти ему было уже несколько легче. Он открыл ещё одну банку супа, сделал три глотка холодной жидкости и поставил его обратно.
Ему предстояло сделать что-то ещё и что-то очень важное.
Но что?
Коробка с инструментами.
Он вытащил оттуда уже давно заржавевший серп, которым когда-то дед срезал длинную бурую траву, отыскал каменное точило, капнул на него семь капель масла от моли и начал долгий и монотонный процесс затачивания серпа.
Скоро тело начнет размягчаться благодаря естественным процессам.
Прекрасна. Так…
Потом и только потом Донал сможет начать процесс разделения и очищения тела, в завершении которого он получит драгоценные кости, одну за другой. И ради этого он готов применить все свои способности.
Донал работал до тех пор, пока ситуация, в которой он находился, не стала казаться ему нестерпимой — он здесь оттачивает лезвие о камень, а в соседней комнате лежит само совершенство.
И он вернулся в гостиную, вновь взобрался на кресло и принял коленопреклоненную позу. Он снова созерцал лежащую на столе мертвую и совершенную диву.
Так совершенна…
Именно в таком положении пребывал он, коленопреклоненный и застывший в благоговейном трепетном созерцании, когда внезапно входная дверь разлетелась на мелкие кусочки, и одновременно лопнули все окна.
* * *
Нет…
В дом ворвался облаченный в черное десант в гексларовой защитной броне. Все их оружие было нацелено на Донала.
Вы не можете…
Рука Донала потянулась к кобуре.
…взять её!
Он крепко сжал рукоятку «магнуса», вытаскивая его из кобуры.
В это мгновение женщина в светло-серой юбке прошла сквозь остатки входной двери. Она подняла тяжелый стреломет и нацелила его прямо в сердце Доналу.
Ему показалось, что все вокруг как-то неожиданно замедлило свое движение.
— Слишком поздно.
Она выстрелила.
Потолок метнулся куда-то в сторону, и Донал рухнул на пол. Конечности его застыли в тяжелом параличе, он едва мог дышать. По краю поля зрения Донала кружила и металась тьма.
