Вот он и снова здесь. Донал сразу же вспомнил маленькую телефонную будку у стены с акустической защитой. Помещение пустовало, Донал нащупал в кармане несколько семиугольных монет, снял трубку и бросил монетки в щель.
Ему ответил женский голос.
— Алло? Офис комиссара Вильнара слушает.
— Привет, — произнес Донал, он не знал имени секретарши, а только её прозвище — Глазастая. — Гм… Он у себя? Это Риордан.
— Секундочку. — Глазастая была слишком самоуверенной особой, чтобы лгать и говорить Доналу, что ей нужно проверить. Она могла любому сказать, что её босс слишком занят, чтобы тратить время на разговоры с кем бы то ни было. — Соединяю, лейтенант.
Послышался щелчок и скрежет, а Донал представил, как Глазастая переключает тумблер на консоли. А кстати, она ведь, наверное, слышит все разговоры своего шефа.
Впрочем, какая разница. Если дело обстоит именно так, значит, Вильнар доверяет ей, в противном случае он принял бы соответствующие меры.
— Риордан.
— Сэр, я нахожусь в ОГМС, откуда было похищено тело Кортиндо.
— Вы полагаете, что сообщили мне новость?
— Что касается похищения, конечно, нет. И я также думаю, вам известно, что доктор д'Алькарни была убита в ходе незаконного проникновения сюда.
Наступила долгая пауза, гораздо более долгая, нежели ожидал Донал.
— Расследование по этому поводу ведется? Я имею в виду её гибель.
— Двое подозреваемых, которые почти наверняка и являются её убийцами, задержаны. Вполне вероятно, что с минуты на минуту я получу полное подтверждение своих слов.
— Подтверждение?
— Сэр, доктор д'Алькарни была Слушателем Праха. Она могла очень четко запомнить свое последнее мгновение, и теперь её видение может быть… восстановлено.
— Вы хотите сказать, что в данный момент проводится её вскрытие?
— У нас просто не было времени на получение официального разрешения, — ответил Донал.
— Ну, и?.. — Тон Вильнара был предельно сух. Он уже давно не рядовой полицейский, но прекрасно понимает структуру бюрократических систем и способы их преодоления.
— В данный момент проводится вскрытие. Неофициальное.
На линии раздался звук, который мог быть просто помехами, а мог быть и тяжелым вздохом комиссара Вильнара.
— Прекрасно. Держите меня в курсе. Хорошая работа, Риордан.
— Э-э… Ещё одно, сэр. Тело Кортиндо находилось на хранении.
— Вот как? Но он же погиб несколько недель назад, когда вы…
— Да, когда я убил его.
Донал ещё многое мог добавить, но понимал, что сейчас для этого не время и не место. Он просто сказал:
— Думаю, тут просто какая-то обычная бюрократическая оплошность. Наша главная нить — карлики.
— Карлики?
— Те двое подозреваемых, которых мы задержали. Они фута по четыре ростом, но очень крепкие.
— А… — Шорох бумаг на противоположном конце линии: Вильнар проверяет документы на столе. — Да-да, вижу.
Значит, у Вильнара уже есть копии документов об аресте и задержании.
— А ваша группа? Вы получили какие-либо сведения, о которых мне следовало бы знать?
Донал мгновение колебался.
— Командир Стил — очень способный офицер, — произнес он наконец. — Одна из её подчиненных была захвачена, затем спасена, но никакой определенной информации пока нет. У меня такое впечатление, что нашу группу пытаются… отвлечь от главного.
Пусть Вильнар считает, что они потеряли след.
— Отлично. — Вильнар откашлялся. — Держите меня в курсе.
— Да…
Но комиссар уже положил трубку. Донал ещё несколько мгновений слушал океанский прилив атмосферных помех, затем повесил трубку и вышел из комнаты для ожидания, не заметив туманных очертаний фигуры у той самой стены, на которой висел телефон. Длинные пальцы духа распрямились, ладонь приподнялась вверх.
Затем Ксалия подняла средний палец и повела им в сторону двери, в которую вышел Донал.
«Облажался, любовничек». И Ксалия растворилась в стене.
* * *
Харальд смотрел на членов группы (за исключением Сушаны, ей предстояло ещё много времени провести в больнице) добрыми милыми глазами, которые казались ещё добрее и мягче, чем обычно, и говорил своим привычным голосом, лишенным всякой интонации. Результаты вскрытия, проведенного молодым Слушателем Праха Лексаром, были вполне определенны и вряд ли допускали возможность какого-либо иного толкования.
