— Я как раз смотрел, сеньора, algo que tomar…[95]
— Томар! Да это же тот самый негодяй, который и украл одежду!
— Какой Томар?
— Я хотела сказать — Томас. Официант из какого-то отеля. Я наняла его прислуживать за ужином после отпевания моей бедной внучки Нениты.
— Когда это было?
— Всего несколько дней назад. А во время отпевания мне понадобилось зайти в комнату Нениты, взять ее фотографию, и вот сейчас я хорошо помню, как этот официант, этот Томас, выскользнул из комнаты. Но он скрылся, прежде чем я дошла до дверей — там надо спуститься по лестнице, — а потом я совсем забыла об этом. Но ведь это он украл, разве не так? Черные вельветовые джинсы были того же покроя, что и на нем.
— Колоколом?
— Уж не знаю, как там они называются. Да, но кто же мне рекомендовал этого официанта?..
— Отель, в котором он работает?
— Нет. Я даже не знаю, из какого отеля. Мне его рекомендовал кто-то другой. Кажется, тот молодой человек в набедренной повязке…
— Молодой человек в набедренной повязке?
— Когда Ненита лежала cuerpo presente[96] в моем доме, явились какие-то ужасные фанатики и начали эти свои дикие обряды у гроба, потому что, дескать, Ненита была одной из них. Я бы вышвырнула их прочь, но мэр Гатмэйтан упросил меня потерпеть. А этот молодой человек в набедренной повязке, особенно приятный юноша, увидел, как я забегалась с ужином — его надо было подать попозже, — и сказал, что у него есть друг, который все может взять на себя, поскольку он опытный официант и за услуги берет недорого. А ты ведь знаешь, у меня плохо с прислугой: экономка, она же кухарка, и только одна служанка, чуть не каждый день другая. И тогда мы пригласили этого официанта — он сказал, что его зовут Томас Торо, — и он великолепно обслуживал, en debida forma.
— А еще пропало что-нибудь, когда он…
— Это были ужасные дни: сначала все эти детективы, затем эти фанатики, а потом еще надо было собрать вещи, чтобы отправить вместе с телом в Америку. Я заранее приготовила записные книжки Нениты, но, когда мы начали паковать, не смогла их найти.
— Это было до или после ужина, когда они…
— Когда она лежала в моей зале, на ужин у нас был цыпленок с рисом, а перед самым ужином я эти записные книжки собрала. Но на следующий день их не было.
— Так, значит, этот официант…
— О, он обслуживал нас прекрасно, поэтому я и вспомнила о нем, когда несколько дней назад мне надо было пригласить на чтение молитв и на ужин членов святого братства дев-пустынниц…
— Когда это — несколько дней назад?
— Ну, дня два или три. И он опять прекрасно подавал нам на стол. Откуда мне было знать, что ему нравится носить женскую одежду?
— Но сеньора, чтобы связаться с ним, вы…
— Ты не куришь опиум, Джакосалем? Я подозреваю, что этот молодой человек курит. Напротив моего дома есть заведение, якобы пивной бар, но на самом деле это, должно быть, отменная курильня, потому что туда ходит много китайцев, а ты же знаешь — где китайцы, там и опиум. В тот день, когда вечером ко мне должны были прийти из братства, я случайно выглянула из окна и увидела перед курильней этого Томаса Торо, а вокруг китайцы так и шныряют. Я послала за ним экономку, и он сказал, что после обеда у него представление, но что вечером он свободен и может прислуживать у меня за ужином, что он и сделал, как я уже сказала, после того, как украл одежду Нениты. Но он, должно быть, врал насчет представления, потому что я никогда не слыхала, чтобы официанты участвовали в представлениях. Впрочем, подожди, возможно, это из тех представлений, где официанты одеваются в женское платье?.. Тогда понятно, почему он украл одежду из шкафа.
— Может быть, ваш мистер Торо имел более дьявольские…
— А, кстати о дьяволе! Вот и ты, Моника, и одета как ангел!
Моника Мансано в бледно-зеленой тройке — юбка, блузка и платок, отделанные золотом, — осведомилась, позаботились ли о сеньоре.
— Все превосходно, моя дорогая. Я вон за тем столом с Рустиа, и мы…
— Тогда могу я похитить вашего зятя?
— Изволь, guapa[97]. У меня есть другой иезуит, то есть я хочу сказать американец, то есть зять. Хотя с чего бы мне иметь двух зятьев при одной только дочери…
