— Главным образом джин с розовым лимоном, — сказал официант.
— Ну что ж, принесите мне джин с… этим, как его, ну, в общем, неважно. Миссис Пардо здесь?
— На антресолях, сэр.
Машинально глянув наверх, Джек увидел почти на уровне люстры полукруг балюстрады. Там только тускло мерцали свечи. Религиозные бдения?
— Нет, сэр, это просто читают стихи. Прикажете еще что-нибудь, сэр?
— Только джин и… миссис Пардо.
— Я скажу ей.
Коротая время в ожидании, Джек принялся рассматривать трех хихикающих подростков за соседним столиком. Те бритвой делали друг другу надрезы на подбородке, а потом раскрашивали их с помощью шариковой ручки. Волосы у них были длинные, заплетенные в косички с лентами. Подошли официант с джином и миссис Пардо — молодая женщина в нарочито старомодном платье.
— Вы хотели меня видеть?
— Вам звонил мэр Гатмэйтан? Я Джек Энсон.
— Да, Почоло звонил. Садитесь, Джек. Меня зовут Эмми. Чашку чая, Лино. — Она посмотрела на соседний столик: — Ребята, прекратите это безобразие, или вас выведут! Лино, отбери у них лезвие.
Лино осуществил конфискацию.
— Все в порядке, приятель, — хихикнули юнцы.
Миссис Пардо села.
— Итак, вы видели пещеру?
— Сегодня после обеда. А до того я провел весь день с Почоло.
— Вы родственник Нениты Куген?
— Вовсе нет. Я был женат на ее матери. Она часто бывала здесь?
— Да, какое-то время. Потом я ей отказала. Она скандалистка. А кроме того, у нее куча неоплаченных счетов. Я держу кафе не для развлечения.
— Каким же образом она провоцировала скандалы?
— Ненита Куген не могла удержать выпитое, вообще ничего не могла удержать. Она была просто помешана на мальчиках. Сквернословила, сплетничала. Пристанет к кому-нибудь или влезет в какую-нибудь компанию, вызнает о них что-то, а потом все, что узнала, выбалтывает. Когда она явилась сюда в последний раз, я велела ее выставить. Так знаете, что она выкинула? Разделась до лифчика и трусиков и устроила нам пикетирование у входа. К тому же с плакатом. Правда, убралась, прежде чем явилась полиция. Это у нее был пунктик — публичное раздевание. Минутку, Джек, — там, наверху, закончили.
Она встала, чтобы встретить любителей поэзии, гурьбой поваливших с антресолей по винтовой лестнице. В центре зала стоял длинный пустой стол, и за ним они вновь собрались — с гамом, с шутовским кривлянием, в котором было что-то безнравственное. Зал повеселел и пришел в движение. По стенам забегали тени. Кто-то включил стереосистему. Шумливые поклонники поэзии, старые и молодые, одеты были так, что невольно привлекали внимание: джинсы в сочетании с игоротскими[23] пончо, сабо — с мини-юбками, потертые шорты — с куртками моро[24]. У девиц длинные, прядями падающие на спину волосы. Парни увешаны ожерельями — по большей части из какого-то дикарского бисера или велосипедных цепей. Отдельную группу составляли наголо обритые мужчины и женщины в шафранных тогах.
Джек выглядел слегка ошалевшим, когда явился официант с чаем для миссис Пардо в сопровождении самой Эмми Пардо, за которой следовали молодой человек и девушка.
— Джек, это Мардж, а это Бонг. Я обещала Почоло, что сведу их с вами. Он только что снова звонил, спрашивал, пришли ли вы. Дети, вот Джек, ему бы хотелось услышать, что произошло в последний вечер жизни Нениты Куген. Будьте паиньками. Вы за ними присмотрите, Джек?
Она взяла чашку с чаем и присоединилась к шумной компании за длинным столом.
— Вы были с Ненитой в последний вечер ее жизни? — спросил Джек своих молодых гостей, заказав для них напитки.
— Да как вам сказать, — начала Мардж, выглядевшая одновременно и дерзкой и напуганной. Секунду она еще колебалась, и лицо ее выдавало тревогу, потом продолжила: — Дело было в субботу, после обеда, мы отправились катать шары — Бонг, я и еще четыре-пять человек, а потом перебрались к Бонгу, потому что его родители уехали. Не знаю, как Ненита разнюхала, где мы, но она тоже там появилась, одна.
— А нам это было ни к чему, — сказал юный Бонг, у которого еще сохранились детская припухлость и последние младенческие локоны. — Она вечно все портила, ни черта ведь не умела — ни пить, ни даже курить. Ей сразу ударяло в голову, и тогда она становилась несносной. Спиртное на нее действовало хуже отравы. А в тот день у меня дома это вообще был завал. Наверное, она догадалась, где нас искать, потому что в Багио
