— Тьфу! — снова плюнул Лута. — А что, мало тебе? Еще требуется, да? Можно еще! — Лута замахнулся кнутовищем.
Брат стоял все так же невозмутимо.
В этот миг раздался пронзительный крик Дэлгэрмы:
— Не смей!
Растолкав людей, она подбежала к брату, обняла его и, обращаясь к окружившим их людям, спросила:
— Что же вы стоите? Разве не видите, что человека убить собираются?
Лута растерянно опустил кнутовище.
— За что ты бьешь Чулуна? Что он тебе сделал? — гневно обратилась к нему Дэлгэрма.
К ней подскочил разъяренный отец, схватил за руку и поволок прочь.
— Замолчи! Сука бесстыжая! Тебе какое дело до мужских споров?
Тут несколько человек бросились на Лута, другие схватили брата и развели их в стороны. Если бы люди не вмешались, неизвестно, чем бы все это кончилось.
А на другой день была внезапно объявлена мобилизация. И брат, и Лута были призваны в армию… То была осень 1944 года.
Дагдан печально вздохнул. Кругом стояла немая тишина, словно все на свете сговорились не мешать его думам. Но вдруг откуда-то издалека раздался приглушенный расстоянием звон колокольчика.
«Что за колокольчик звенит всю ночь?» — подумал Дагдан. Потом вспомнил, что, когда был маленьким, только начал ходить, мать привязывала к его ногам колокольчик, он все время звенел, и мать знала, где ее сынок. Может быть, и сейчас какой-нибудь малыш делает свои первые шаги по этой земле? Первые шаги хотя и трудно даются человеку, доставляют ему ни с чем не сравнимые радость и гордость. С каждым шагом хочется идти еще дальше, и, охваченный этим неодолимым стремлением, шагает и шагает вперед маленький человек.
В ту осень все мужчины завода были мобилизованы в армию. Стало хуже и с продуктами. Утром мать собирала остатки масла, обмазывала им котел и приготавливала мучную болтушку. С тех пор, как брата мобилизовали, жизнь семьи стала трудной. Младшие братья и сестры плакали, прося есть. Самым старшим в семье был теперь Дагдан. Стало ясно: не пойдет он работать — в доме не будет ни куска хлеба. Но он был не в силах делать работу брата, а стало быть, и получать столько, сколько брат, хотя и работал до изнеможения. Однажды утром его вызвал мастер и сказал:
— Братик мой, ты еще жидковат для работы на руднике. Мы решили отправить тебя на лесозаготовку. Ты ведь знаешь Дэлгэрму. Иди к ней. Вы с ней будете заготавливать дрова на перевале Южном.
Дагдан очень обрадовался: работать с Дэлгэрмой было для него верхом счастья…
На лесозаготовке он первым делом познакомился с лысым волом-хайнаком[3]. У того была огромная голова со сломанным рогом, и он недовольно ею мотал. Наверное, оттого, что им понукало множество хозяев, он был на редкость сообразительным. Знал, над кем можно поиздеваться. Сколько труда и терпения требовалось Дагдану, чтобы управиться с ним! Подойдет к нему, а он глянет огромным, наполовину белым глазом и начнет рыть землю передними копытами. При этом еще ревет, как готовящийся к бою бык. А в это время на гребне горы, поросшей островерхими соснами, появляется солнце, будто там расцветает волшебный цветок. Красноватые лучи его радугой переливаются на покрытых инеем лохматых ветках, на белых горах, на заснеженных долинах. Каким красивым казался Дагдану окружающий мир! Сколько раз стоял он, изумленный восходящим солнцем, сколько раз огонек радости загорался в его груди! И кто знает, может, этот огонек и помог ему выжить в ту трудную пору?
В эти минуты Дагдан забывал про злонравного вола-хайнака. И тот без промедления давал деру. Услыхав скрип снега, Дагдан спускался с небес на землю и бежал за хайнаком. Хайнак понимал: никуда не деться ему от маленького паршивца. Остановится, грозно качнет головой: смотри, дескать, со мной шутки плохи. Дагдан издали кидал на его спину веревку, а он, почесывая себя целым рогом, будто отбиваясь от мух, умудрялся сбросить веревку. Но Дагдан снова и снова накидывал на него веревку, так что в конце концов это ему удавалось. Потом Дагдан вел вола к палатке, запрягал в волокушу. К тому времени солнце окрашивало лес и все вокруг цветом, напоминавшим чай с молоком. И снег, и тени деревьев казались тогда медово-желтыми.
