В юрте-времянке мерцал синий огонек горящего аргала, от печки веяло теплом. На сундуке тихо трещал радиоприемник. Внук разметался во сне. Устал, бедный. По крыше барабанит ветер, играя веревкой дымника. На раскаленную печь то и дело падает сверху снег и с шипением испаряется. У стены копошатся новорожденные ягнята.
Человек может вынести многое. Долгую жизнь прожил старик, состарился, но сила и смекалка еще его не покинули. Наянтай — не жалкий иждивенец. Такой тяжелый перевал преодолел, может собой гордиться. Придет срок, упадет старый вяз. Но если трудишься на благо людей, смерть почетна.
Вдруг слышит старик — овцы забеспокоились. Встал на ноги, прислушался. По скалистой площадке, где стояла юрта, кто-то легко и быстро ходил. Громко, отчаянно заблеяли козы, овцы. Старик торопливо набросил дэли и вышел. Овцы в страхе разбегались в разные стороны, козы карабкались по скале. На том месте, где только что спокойно лежал скот, старик увидел в свете луны тень огромного зверя. Донеслось слабое блеяние козы.
— Барс! Снежный барс!
Старик в испуге оцепенел. Вот она, судьба, — пришла в образе барса. Утолив голод, барс растянулся на площадке. Наянтай стоит в нескольких шагах от него, сознавая свое ничтожество и беспомощность. Он забыл, что надо делать в такие минуты, только растерянно бормотал что-то, чувствуя, как сильно стучит сердце.
А снежный барс, словно опьянев от горячей крови, лениво поднялся и, не обращая внимания на человека, прошел в двух шагах от него. Еще секунда, и он скрылся из вида, растворился в молочном свете луны. У старика подкосились ноги. Молодой месяц поплыл перед глазами и исчез в темноте.
Наянтая привел в чувство холод, кое-как поднялся он на ноги, закопал то, что осталось от козы, чтобы Банди утром не испугался, и стал собирать скот.
Голова его отяжелела, колени дрожали. То и дело останавливаясь и отдыхая, старик дошел до юрты, с большим трудом открыл дверь. И снова потерял сознание.
Открыв глаза, он увидел, что лежит под грудой дэли. Банди готовил бульон и чай. Совсем как взрослый мужчина. Что бы старик без него делал? Некому было бы и чашку бульона подать. «Но со мной-то что происходит? Неужто пришел конец? А с внуком что будет?»
— Дедушка, дедушка! — Голос мальчика отвлек старика от тяжелых мыслей. Наянтай повернул голову. Внук стоял рядышком на коленях, глаза его были полны слез.
— Ну что ты?… Зачем плачешь? Не плачь! Солнце сейчас где?
— Скоро зайдет, дедушка… Ты целый день спал. Что с тобой?
— Ничего, ничего, внучек… Сейчас твой дедушка встанет.
Он попытался подняться. Каждое движение давалось ему с трудом. Мальчик обрадовался, стал помогать ему.
Все виденное и слышанное в эти несколько дней представлялось Банди удивительной сказкой. Вместе с дедушкой он перешел перевал, видел, как вьюга гонит перекати-поле. Дедушка с толстым кнутом в руках прокладывал в сугробах путь, и он по этим следам вел на поводу навьюченного верблюда, потом карабкался вверх по скользкому, обледенелому склону. Овцы тянулись друг за другом и были похожи на кусочки сушеного творога, который бабушка нанизывала на нитку. Дедушка во сне вспоминал снежного барса. В детском саду Банди слышал, что эта огромная пятнистая кошка — очень красивый зверь. Вот бы посмотреть, какой он на самом деле! Дедушка ведь сказал, что Банди настоящий мужчина, значит, он не испугается барса.
Наянтай встал. Смерть не возвещает о своем приходе. Никто не в силах отогнать ее от своего порога… Снежный барс — редкое животное, говорят, что он занесен в Красную книгу и никто не имеет права его убивать. Что же, сидеть и ждать, когда зверь уничтожит стадо? Высосет эта страшная кошка кровь у скота, а потом убьет двух обитателей маленькой юрты — семидесятилетнего старика и мальчишку, с таким трудом преодолевших перевал. «Я — старик, мне что, можно и умереть, я свое прожил, солнце мое клонится к закату. Но чем провинился перед судьбой этот мальчик, ведь жизнь его только что началась?»
