Музыка!
Взгляд флейтиста умолял Мегрэ набраться терпенья.
— Ну вот! Наверное, я плохо поступил. Но сейчас уж ничего не попишешь. Я открыл ей всю правду.
— Что?!
— Что барышня звала на помощь, что Луи заехал мне кулаком по физиономии, что вы пришли, что вам показали какую-то девицу в одной сорочке, выдав ее за Жермен. Тогда она пришла в ярость. Я, правда, сказал ей, что никакого официального следствия нет, что вы занимаетесь этим делом, так сказать, частным образом, что вы будете счастливы увидеться с ней, и, прежде чем я успел договорить, она стала одеваться. «Понимаешь, — говорила она сестре, одеваясь, — ребенок — он так или иначе появится на свет божий, а я из-за этой истории могу попасть в такой переплет…» Скверное дело, подумал я, но, с другой стороны, вам будет интересно выслушать ее. Я только не знал, куда ее отвести. И отвел к вам. Поговорил на площадке с вашей женой… О господи! Какая же у вас милая жена!.. Я посоветовал ей присмотреть, чтобы Жермен не сбежала. Вы на меня сердитесь?
Как можно было на него сердиться? Однако на душе у Мегрэ скребли кошки. Он вздохнул и сказал флейтисту:
— Может, это к лучшему.
— Когда я вас опять увижу?
Мегрэ вспомнил, что должен в полночь встретиться с извозчиком Корни.
— Может быть, еще сегодня вечером.
— Если мы не увидимся, разрешите мне завтра зайти к вам — ведь я уже знаком с вашей женой. Ах, да! Чуть не забыл еще одну деталь… — Он смутился, не решаясь сказать. — Видите ли… Она спросила меня, кто оплатит расходы, и я сказал… Я не знал, что ответить… Просил ее не беспокоиться… Знаете, если вам трудно, то я…
Мегрэ вышел, не дожидаясь окончания музыкального номера, и бросился к метро. Увидев свет у себя под дверью, он остановился в нерешительности, но не успел даже вытащить ключ из кармана, как дверь распахнулась — госпожа Мегрэ отлично различала его шаги.
Она посмотрела на него понимающим взглядом и весело бросила:
— Тебя дожидается очаровательная молодая девушка.
Милая госпожа Мегрэ! Она отнюдь не иронизировала. Она просто хотела быть доброжелательной. Жермен сидела, облокотившись локтями о стол, с сигаретой в зубах, перед ней стояли тарелки с остатками пищи. Ее большие глаза вцепились в Мегрэ, словно она собиралась сожрать его. Видно было, что она ему все еще не доверяет.
— Вы, конечно, из полиции?
Вместо ответа он показал ей свое удостоверение, и с той минуты она не сводила с него глаз. Перед ней стояла рюмка: госпожа Мегрэ достала-таки свою наливку, предназначенную для более торжественных случаев.
— Ты еще не обедал?
— Нет, но я перекусил.
— В таком случае, я вас покидаю. Мне надо помыть посуду.
Она быстро убрала со стола, вышла на кухню, но не решилась затворить за собой дверь.
— Ваш друг тоже из полиции?
— Нет. Не совсем. Он случайно…
— Он женат?
— Да. Кажется.
Ему было как-то не по себе в одной комнате с этой странной девицей, чувствовавшей себя совершенно непринужденно: она вставала, поправляла волосы перед зеркалом, присаживалась в кресло госпожи Мегрэ, каждый раз повторяя: «Разрешите?»
— Давно вы знакомы с мадемуазель Жандро? — спросил Мегрэ.
— Мы вместе учились в школе.
— Я полагаю, вы из Ансеваля? В Ансевале вы и учились вместе?
Ему показалось странным, что наследница состояния Бальтазаров получила образование в маленькой сельской школе.
— Мы ведь почти одного возраста, разница в каких-нибудь два месяца. Ей стукнет двадцать один год в следующем месяце, а мне исполнился двадцать один две недели назад.
— И вы обе ходили в ансевальскую школу? — повторил он свой вопрос.
— Она — нет. Она жила в монастыре в Ньевре. Но мы учились в одно и то же время.
Он понял. И с этого момента старался тщательно отделять выдумку от правды, правду от полуправды или от всего похожего на правду.
— Вы не ждали каких-нибудь неприятных событии на улице Шапталь?
— Я всегда предполагала, что это плохо кончится.
— Почему?..
— Потому что они друг друга терпеть не могут.
— Кто?
— Барышня и ее брат. Я уже четыре года в доме. Поступила сразу же после смерти мадам. Вы, конечно, знаете, что она погибла в железнодорожной катастрофе, когда ехала лечиться в Виттель. Это было ужасно…
