— Завтра местами проливные дожди, — хмуро заметила Джен. — Не спорю, дождь нам нужен, но до вала будет чертовой амброзии. — И чихнула, словно уже начала мучиться. Девятнадцать лет назад Дженнифер Маклиш стала известной телеведущей прогноза погоды, но теперь, в сорок два, потеряла девичью свежесть лица и жила с убеждением, что недавно назначенный директор вот — вот заменит ее более молодой моделью.
— У Говарда было много неприятностей от амброзии, — напомнила Берни. — Интересно, досаждает ли она ему еще?
Джен переглянулась с Пайпер и, цокая по деревянному полу туфлями — лодочками телесного цвета, прошла к дивану.
— Дорогуша, Говард умер. Мы понимаем, как ты по нему скучаешь, но…
Берни от нее отмахнулась.
— Знаю, вы обе думаете, что он умер, но нет. Я вам говорила. Видела его на прошлой неделе посреди площади Линкольна. И на голове у него была пенопластовая сырная голова. Но Говард терпеть не мог Грин — Бей, и я придумать не могу, с чего бы ему носить сырную голову (наряд фанатов футбольной команды «Грин — Бей Пакерс» — Прим. пер.).
Джен беспомощно посмотрела на Пайпер. Они уже не впервой слышали историю о сырной голове, но поскольку обе присутствовали на похоронах Говарда Берковица, то не имели склонности верить, что он воскрес, не говоря уже о том, что превратился в фаната футбольной команды «Грин — Бей Пакерс».
Пока Пайпер наливала остатки «Столичной» Джен, кто — то еще робко постучал в дверь. Берни вздохнула:
— Это она.
— Входи, Эмбер, — позвала Пайпер.
Почему бы и нет? Если бы ее подруг здесь не было, ей только бы и оставалось, что думать о своих проблемах.
Эмбер Кван, соседка снизу, несмело вошла в квартиру:
— Все в порядке? Я без приглашения, но…
— Они тоже, — заявила Пайпер.
Эмбер была немного полненькая, двадцати семи лет от роду девушка с фарфоровой кожей, блестящими черными волосами и с опасливыми манерами, которые исчезали на сцене «Лирик Опера оф Чикаго», где она пела в хоре. Большая часть друзей детства Пайпер уехали из города, и она благодарила судьбу, что в ее жизни существовала эта троица.
— Здравствуйте, миссис Берковиц. Как вы себя чувствуете?
Берни молча ей кивнула. Она недолюбливала Эмбер, потому что та была кореянкой, однако Эмбер верила, что возраст Берни дает ей преимущество иметь кое — какие расовые предубеждения, и не позволила бы ни Пайпер, ни Джен осуждать за них Берни.
— Водка кончилась, — сообщила Пайпер. — Пиво?
Эмбер пристроилась на краешек оттоманки.
— Ничего, спасибо. Я только на минутку. — Эмбер переехала в дом более года назад, но продолжала вести себя с ними как посторонняя, несмотря на радушие Пайпер и Джен. — Зашла узнать, ты все еще думаешь о сдаче в наем или нет? — извиняющим тоном сказала она.
— Нет, — воскликнула Берни. — Пайпер, ты никуда не переедешь, а тебе, Эмбер, не стоит даже заводить об этом разговор.
— Я не хочу, чтобы ты сдавала жилье, — поспешно заверила Эмбер. — Но ведь ты сказала, что собираешься это сделать, а у меня есть друг. Он приглашенный профессор в университете Де Пола. И ищет съемную квартиру.
Она скрепя сердце оставляла свою уютную квартирку. Однако в отличие от Берни, которая хотела воскресить мужа, Пайпер была реалисткой.
— Дай мне поспать здесь. Дам ответ завтра.
Много спать не придется. Она была больше не в состоянии выплачивать кредит за квартиру, на покупку которой экономила долгие годы, и не будет перекладывать заботу на своих подруг, несмотря на их предложение остаться с ними. Сдаст квартиру и переедет в цокольный этаж двухэтажки ужасной кузины Дианы, которая живет в Скоки. И тем самым отсрочит продажу своего гнездышка и заодно сохранит дружбу.
— Последнее, что нам нужно, чтобы тут жил незнакомый мужчина, — заявила Берни. — Я против.
Джен не стала возражать вслух. Она понимала, что сдача квартиры — последнее средство для Пайпер.
— Он друг Эмбер, — заметила она, — поэтому не совсем незнакомый.
— Он был моим преподавателем в Истмане, — пояснила Эмбер. — Очень хороший человек.
— Мне все равно, — возразила Берни. — Нам тут не нужны мужчины.
Очевидно, парочка молодоженов — геев снизу не считалась.
