"Вы не пойдете туда, Адам. Вы не имеете права".
"Почему... почему не имею права?.." "Потому что вас любит Мария] Разве вы не видите этого, дружище?! Да вылезьте вы наконец из своей черной шахты, скажите ей: ну вот, Марженка, быть может, теперь удастся все исправить; разве мало мы с тобой мучились! Адам, слушайте, вам обязательно надо вернуться домой!.." "Станда прав, - присоединяется команда, - поглядите, каков парень, кто бы подумал! Ты, Адам, туда не пойдешь, дело решенное. Ребята, кто полезет?" "Я, - вполголоса говорит Станда, ворочаясь на своей постели. -- Ребята, пустите меня туда! Я еще ничего толкового не сделал... Кому я нужен? Глядите, только у меня никого нет! Ну, прошу вас, господин Андрее, прошу вас, ребята..." Станда видит совсем близко ввалившиеся глаза Адама - в них такое странное выражение.
"Станда, - глухо спрашивает Адам, - это правда... что Мария меня любит? Ты точно знаешь?" "Да, знаю. Ведь я сам любил ее, дружище... Иди же, иди к ней, оставьте вы меня наконец в покое!" И они пустят меня, улыбается Станда с закрытыми глазами. - Я проползу до самого конца... па животе... теперь - насадить зубок; осторожно, чтобы его не заклинило! Хорошенько нажать... видите, какие пустяки! Та-та-та-та, ррта-та-тат-та, целик поддается, дробится, распадается, трещит, рука уже чувствует порыв воздуха с той стороны. Трах! - стена проломилась... ребята, мы пробились! Эй, вы еще живы, вы трое? Жив ли еще Иозеф Мадр, и Ян Рамас, и Кулда Антонин, отец семерых детей? Докладывает первая спасательная: Аксель Хансен, запальщик Андрее, забойщик Адам, дед Суханек, крепильщик Мартинек, каменщик Матула, Фалта Пепек и последний - Пулпан Станислав, с позволения сказать, откатчик... Но тут кто-то дергает Станду за ногу и кричит: "Назад!.." Что случилось? Ничего, только сверху оесшумно и медленно сползает огромный камень, отрывается и страшной тяжестью обрушивается на левую руку Станды. Это конец. Над головой гремит, и камень неотвратимо падает и крушит грудную клетку и сердце откатчика Пулпана.
- Это конец, -- шепчет Станда и широко открывает глаза. Он видит белую комнату, белые голые стены, белый мирный потолок и с трудом переводит дух. Отчего вдруг так сдавило грудь? Какая невыносимая тяжесть!
Семь часов. Станда соскакивает с постели и звонит- куда девали мою одежду? Мне ведь надо пойти к товарищам, надо дождаться их после смены!
- Где моя одежда? - настойчиво сквозь зубы требует он у маленькой перепуганной сестры. - Мне нужно выйти!
В конце концов сестра, не выдав одежды, приводит к нему молодого врача. Станда лихорадочно объясняет, что он должен пойти к своей команде, но доктор молча сует ему под мышку термометр.
- Я совсем здоров, - стучит зубами Станда, - пожалуйста, пожалуйста, пустите меня к нашим!
Молодой врач пожимает плечами - жара нет, но нужно соблюдать порядок; больница - не проходной двор.
- Знаете что, - решает он после долгих размышлений,- я буду сегодня вечером в заводской гостинице. Сейчас отправляйтесь куда угодно-, но к одиннадцати зайдите туда за мной. Я захвачу вас с собой на обратном пути в больницу, чтобы вам не беспокоить привратника. Желаю хорошо повеселиться, задумчиво добавил молодой врач, очевидно считая, что тут замешана какая-нибудь девушка.
Но одеться, оказывается, очень трудно - Станда не может просунуть левую руку в рукав. Маленькая сестра, внимательно моргая, закалывает пиджак булавкой у самого подбородка, чтобы вид у Станды был более или менее приличен; рука на перевязи под пиджаком, воротник поднят, вот так; его провожают до самых ворот, и теперь он может идти куда угодно!
Уже восемь часов, быстро смеркается; Станда бежит к шахте "Кристина". Сейчас, вероятно, приходит следующая смена, докладывает десятник Казпмоур со своей командой. Ребята натягивают на себя рубахи, изредка перебрасываясь скупыми словами; а теперь они тянутся разорванной цепочкой, раскачивая лампы, и молчат. То тут, то там вспыхивают вечерние огоньки, зажигаются дуговые лампы над "Мурнау" и Рудольфовой шахтой, красное зарево встает над коксовыми заводами; вдоль черных улиц протянулись огненные ожерелья фонарей; Станда прибавляет шагу. Теперь, должно быть, товарищи идут по бесконечному коридору с вереницей электрических лампочек под сводом. Что это шумит?