Первая гражданская война в Риме - страница 96

. Несостоятельно, по-видимому, и предположение X. Малдена о том, что неприятели перестали атаковать на левом фланге, узнав о победе Красса, — это явно противоречит тексту Аппиана. К тому же, если бы враги разбили Суллу, то, как указывает А. Кивни, они попытались бы атаковать Красса[990]. Но как в таком случае понимать сообщение Плутарха? Думается, здесь в целях драматизации изложения писатель сгустил краски. Вероятнее всего, речь шла о перерыве в ходе затянувшейся битвы, и сообщение об успехе Красса просто воодушевило воинов Суллы, после которого они опрокинули врага — на поле боя остались Понтий Телесин[991] и (Постумий?) Альбин[992]; Понтий, опытный и способный военачальник, вряд ли имел дело с Крассом, именно его натиск, судя по всему, поставил Суллу в трудное положение, и его гибель была возможна лишь при поражении от войск Суллы. Плутарх пишет, что неприятеля преследовали до Антемны воины одного лишь Красса (Sulla 30.1), и это довершает картину битвы, при которой именно Крассу принадлежит вся слава победы; налицо влияние благосклонного к будущему триумвиру источника (или фрагмента такового)[993]. Однако такая роль Красса вызывает сомнения. Вероятнее, что Красс выполнял свою часть задуманного командующим плана, пока тот сдерживал натиск наиболее мощных сил врага[994].

Утром Сулла отправился к Антемне, где, закончив преследование неприятеля, расположились на отдых солдаты Красса. Здесь к проконсулу явились парламентеры от уцелевших вражеских воинов, и он посулил им жизнь, если они нападут на своих товарищей. Однако когда это условие было выполнено, то уцелевших, вопреки обещанию, обезоружили и вскоре перебили в помещении Villa Publica вместе с уцелевшими воинами из числа тех, на кого они напали (Plut. Sulla 29. 3-4).

Вскоре победители захватили в плен Марция Цензорина, Брута Дамасиппа, Гая Каррината[995]. Им, как и Понтию Телесину, отсекли головы, которые были пронесены вокруг Пренесты для устрашения ее защитников[996]. Между тем возможности обороны города оказались исчерпаны — прежде всего из-за истощения запасов продовольствия. Марий Младший попытался спастись по подземному ходу, но тщетно. По одной версии, его убили, когда он пытался выйти наружу, по другой — он покончил с собой вместе с младшим братом Понтия Телесина, когда увидел, что и подземный ход занят врагами. (Не исключено также, что Марий, узнав о проникновении неприятеля в тоннель, попытался задержать его и погиб в схватке.) Бывший марианец Публий Цетег уговаривал пренестинцев довериться Сулле и сложить оружие, и вскоре они сдались на милость победителей (Liv. Per. 88; Vell. Pat. II. 27. 4; Plut. Sulla 32.1; App. ВС. I. 94. 434)[997].

Вслед за Пренестой пала Норба[998]. Ее осаждало войско под командованием Эмилия Лепида[999]. Город оказывал упорное сопротивление, и овладеть им, как и Леаполем, удалось лишь с помощью измены. Когда неприятели проникли в Норбу, жители ее, согласно Аппиану, начали совершать массовые самоубийства, поджигая собственные дома, в результате чего основная часть города выгорела (Арр. ВС. I. 94. 439).

В 80 г. сулланцы овладели двумя италийскими городами, оказывавшими сопротивление еще со времен Союзнической войны - Нолой и Эзернией[1000] (Liv. Per. 89; Gran. Lic. 32F). Нолу обороняли самниты, которые капитулировали, по словам Грания Лициниана, «из страха перед осадой» (metu obsidionis) — очевидно, перед ее продолжением в условиях исчерпания дальнейших возможностей обороны. Нельзя исключить и определенных обещаний со стороны осаждающих.

Последним очагом антисулланского сопротивления стали города Этрурии — Популония и Волатерры[1001]. Об осаде и взятии первого из них подробностей нет, мы знаем лишь, что он находился на мысе, круто спускавшемся к морю (Strabo V. 2. 6), а потому овладеть им было нелегко. Дж. Лонг предполагает, что город был разрушен, т. к. Страбон пишет применительно к своему времени лишь о храмах и нескольких домах (Long 1866, 363); но можно допустить и избиение его жителей. Волатерры продержались до 79 г. — несомненно, благодаря неприступности своего расположения