Первая гражданская война в Риме - страница 84

Но речь могла идти не только о желании Сертория сорвать переговоры[854]. В случае отступления обладание Суэссой обеспечивало безопасный отход по Аппиевой дороге и позволило бы отрезать Суллу от долины Лириса[855]. Высказывалось мнение, что Сулла, контролируя Суэссу, создавал угрозу правому флангу консульской армии[856]. Стратегическая важность города подтверждается, в частности, тем, что для его захвата Серторий отклонился от маршрута на Капую (а не «на пути» (έν παρόδφ), как пришет Аппиан)[857].

Каковы бы ни были причины этого поступка (одна другую не исключает), не вполне ясно, когда именно перешла Суэсса Аврунка на сторону Суллы — из рассказа Аппиана как будто следует, что уже к этому времени Суэсса определила свою позицию. Однако высказывалось весьма резонное предположение, что жители города заявили о своей поддержке будущего диктатора не до, а во время переговоров, и тогда именно они, а не Серторий оказались нарушителями перемирия[858].

С этим вопросом связан еще один: действовал ли Серторий по собственной инициативе[859] или по приказу консула? Аппиан называет акцию по захвату города странной (αλλοκότω), да и Сципион, судя по рассказу того же автора, поспешил продемонстрировать свою непричастность к случившемуся, из чего как будто следует, что Серторий действовал на свой страх и риск[860]. Другие исследователи допускают обе возможности[861]. Ф. Гарсиа Мора решительно утверждает, что Сципион сам поручил своему помощнику захватить Суэссу, иначе откуда у Сертория были бы войска для такой операции[862]? Еще дальше пошел К. Г. Рийкоек. Он оспорил утверждение А. Кивни, согласно которому Сципиону пришлось отправить к Норбану Сертория как самого старшего по рангу среди офицеров, ибо ранг последнего в данном случае не имел значения. Кроме того, Норбан явно не поддержал бы идеи соглашения с Суллой. «Почему же Сципион в этой ситуации не обратился к сенату, у которого, вероятно, нашел бы одобрение и поддержку своих мирных планов?» И, наконец, почему Сертория не привлекли к ответу? «Только тем, что Сципион планировал захват Суэссы, и можно объяснить, почему консул доверил одному из своих легатов, к тому же опытному военачальнику, миссию, для выполнения которой вполне хватило бы трибуна или префекта конницы, если бы речь шла, как утверждалось, лишь о передаче информации». Но это не все. Исследователь предложил весьма оригинальную трактовку всего замысла консула: «После поражения коллеги Сципиону стало ясно, что его армия в битве с ветеранами Суллы будет точно так же разбита. Но если прямое столкновение грозило разгромом, то можно было хотя бы попытаться победить Суллу его же оружием. В том случае, если бы начались мирные контакты между солдатами обеих сторон, вполне можно было попробовать апеллировать к лояльности рядового состава сулланской армии по отношению к законному правительству и перетянуть их на свою сторону. Такой образ действий был рискованным, но не бесперспективным», тем более что сам Сулла писал о своих сомнениях в верности ему армии (Plut. Sulla 27.11). Очевидно, что от этой-то тактики Серторий и отговаривал командующего. Видя, что затея с агитацией в рядах сулланской армии проваливается, Сципион, возможно, решил отступить к Суэссе, захват которой закрывал противнику доступ в долину нижнего Лириса и мешал ему двигаться на север. Однако все планы консула (если они были таковы) рухнули, поскольку армия перешла на сторону неприятеля[863].

Эта версия заслуживает самого серьезного рассмотрения. К. Г. Рийкоек не вполне прав, считая не обязательной отправку к Норбану именно Сертория — ведь он как участник переговоров мог бы лучше других обрисовать ситуацию. То, что Сертория не привлекли к ответственности, понятно — он уже находился вне пределов досягаемости, а другие марианские вожди могли считать его действия правильными. Наконец, вполне понятно, почему Сципион обратился к Норбану — сенат, конечно, мог ратифицировать мир с Суллой, но если бы его не признал Норбан, обладавший реальной боевой силой, согласие patres вряд ли имело бы решающее значение.