Мойры подняли тело Луки, завернутое в белый с зеленью саван, и понесли его к дверям тронного зала.
– Подождите, – попросил Гермес.
Бог посланников облачился в свой традиционный наряд: белые греческие одежды, сандалии и шлем. При ходьбе крылья на его шлеме трепетали. Змеи Джордж и Марта обвивались вокруг кадуцея, бормоча: «Лука, бедный Лука».
Я подумал, что Мей Кастеллан сейчас, наверное, сидит одна у себя на кухне, печет печенье и делает бутерброды для сына, который уже никогда не вернется домой.
Гермес откинул покрывало с лица Луки, поцеловал сына в лоб и пробормотал несколько слов на древнегреческом – последнее благословение.
– Прощай, – прошептал он. Затем кивнул, позволив мойрам вынести тело своего сына.
Когда они выходили, я думал про великое пророчество, смысл которого теперь стал мне ясен.
Душу героя проклятый клинок пожнет.
Героем был Лука, а проклятым клинком оказался нож, который сын Гермеса много лет назад подарил Аннабет. «Проклятый» нож, ведь Лука нарушил обещание и предал своих друзей.
Единственный выбор дни его пресечет.
Я сделал выбор, отдав Луке нож и, как и Аннабет, поверив, что он еще способен все исправить.
Олимп защитив или в прах обратив.
Пожертвовав собой, Лука спас Олимп. Рейчел была права: в конце концов героем оказался не я, а Лука.
Я понял и еще кое-что: когда Лука погрузился в реку Стикс, ему пришлось сконцентрироваться на чем-то важном, что могло бы привязать его к смертной жизни, в противном случае он бы растворился. Я видел Аннабет и полагал, что и Лука тоже ее видел. Он представил себе ту сцену, которую мне показала Гестия: когда они с Талией встретили Аннабет, и он пообещал, что они станут семьей.
Когда, сражаясь с Аннабет, Лука ее ранил, это подействовало на него как встряска, заставив вспомнить об обещании, данном в старые добрые времена. В результате он снова услышал голос совести, присущей всем смертным, и смог победить Кроноса. Его слабое место, его ахиллесова пята, спасла всех нас.
У стоявшей рядом со мной Аннабет подогнулись колени, я ее поддержал, но у девушки вырвался крик боли, и я сообразил, что схватил ее за раненую руку.
– О, боги, – пробормотал я. – Аннабет, прости.
– Все в порядке, – проговорила она и потеряла сознание у меня на руках.
– Ей нужна помощь! – заорал я.
– Я займусь, – вперед шагнул Аполлон. Огненные доспехи бога сияли так ярко, что больно было смотреть, а крутые солнечные очки «Рей-Бенс» и белоснежная улыбка делали его похожим на мужчину-модель, рекламирующего боевое снаряжение. – Бог врачевания к твоим услугам.
Он провел рукой над лицом Аннабет и заговорил нараспев. Синяки немедленно побледнели, порезы и шрамы исчезли, изломанная рука выпрямилась, и дочь Афины вздохнула во сне.
Аполлон широко улыбнулся.
– Через несколько минут с ней все будет в порядке. Я как раз успею сочинить песнь о нашей победе: «Аполлон и его друзья спасают Олимп». Неплохо, а?
– Спасибо, Аполлон, – поблагодарил я. – М-м-м, оставляю стихи на ваше усмотрение.
Следующие несколько часов слились в один смазанный кадр. Я помнил о своем обещании, данном маме. Зевс и глазом не моргнул, когда я изложил ему свою странную просьбу, просто щелкнул пальцами и сообщил мне, что теперь верхушка Эмпайр-стейт-билдинг светится синими огнями. Большинство смертных станут недоумевать, что бы это значило, но моя мама поймет: я выжил, а Олимп спасен.
Боги принялись наводить порядок в разгромленном тронном зале и управились очень быстро (ведь за дело взялись двенадцать супермогущественных существ). Мы с Гроувером оказали первую помощь раненым и, когда небесный мост сложился заново, радостно приветствовали наших выживших друзей. Циклопы спасли Талию из-под рухнувшей статуи, теперь дочь Зевса ковыляла на костылях, но в целом вид у нее был бодрый. Коннор и Трэвис Стоуллы отделались легкими ранениями. Они заверили меня, что толком и не мародерствовали в городе, и рассказали, что с моими родителями все в порядке, хотя на гору Олимп их не пустили. Миссис О’Лири откопала Хирона из-под завала и домчала до лагеря. Похоже, Стоуллы немного волновались за старого кентавра, но, по крайней мере, он выжил. Кати Гарднер доложила, что под конец сражения видела Рейчел Элизабет Дэр, бегущую прочь от Эмпайр-стейт-билдинг. На вид не похоже было, что Рейчел ранили, но никто не знал, куда она подевалась, и это тоже меня тревожило.
