Перо и скальпель. Творчество Набокова и миры науки - страница 61

Набоков своим творчеством провозглашал неизменную ценность интроспективной психологии, выдвигая на первый план своих размышлений не сводимую к упрощенным объяснениям тайну человеческого сознания. Его персонажи составляют целую галерею индивидуумов – «конечных индивидуальных сознаний» (У Джеймс), – чьи действия можно отчасти, но никоим образом не до конца, объяснить вероятными или возможными причинными цепочками. Создавая эту галерею, Набоков особенно старается подчеркнуть реальность качественных явлений, которые сопротивляются истолкованию в количественных категориях, тем не менее их можно собрать и относительно подробно описать. Далее в этой главе, рассмотрев корни и происхождение воззрений Набокова на психологию, я расскажу о том, как набоковское восприятие человеческой психологии проявляется в его разнообразных персонажах, идя вразрез с модными веяниями фрейдизма или количественного анализа.

Важнейшая тема произведений Набокова – исследование способов, которыми разум отдельного человека воспринимает окружающие миры, взаимодействует с ними, придает им очертания и сам формируется под их воздействием. Персонажи Набокова варьируются от интеллектуалов до весьма средних умов (и хуже), от очень творческих до абсолютно разрушительных. Набоков представляет нам ярко и живо придуманные, сложные личности, которые, обычно в повествовании от первого лица, показывают на своем примере, как причудливо взаимодействуют разум и мир. Прежде чем мы начнем рассматривать, как произведения Набокова отражают его психологические интересы, необходимо определить, что было для него правильным объектом психологического изучения[174].

Выбирая подход к отдельным персонажам как психологическим образцам, Набоков должен был определить, что он подразумевает под понятиями «сознание», «разум», «личность», «индивидуальность». Статус этих понятий философия пыталась прояснить еще со времен Декарта. В XIX веке эмпирическая психология предприняла попытки перенести споры на твердую почву. Некоторые исследователи предпочитали отрицать реальность метафизических сущностей, таких как «душа» или «дух», лежащих в основе личности, и предлагали заменить их теориями разума, основанными на механическом развитии нервной системы как части эволюционного процесса. Подобные объяснения, с их зачастую материалистическими предпосылками, все больше и больше тяготели к тому, чтобы рассматривать сознание и личность как случайные проявления взаимодействия сначала животных, а в конечном итоге и приматов друг с другом и с окружающей средой[175]. Самым знаменитым среди тех, кто оставлял место для души, был У Джеймс, несмотря на уклон в дарвинизм в «Принципах психологии». Джеймс также подчеркивал метафизические допущения, лежащие в основе материалистических наблюдений и выкладок, и указывал, что идеалистические теории, признающие существование индивидуальной «души», с точки зрения логики ничем не уступают механистическим рассуждениям, хотя и не вписываются в научный метод [James 1981:180–182]. Другая влиятельная часть наследия, на которое опирался Набоков, – возникшая еще до начала XX века традиция рассматривать психологию без отрыва от философии: примером служит знаменитое Московское психологическое общество – группа, состоявшая преимущественно из философов-идеалистов (некоторые ее участники были близко знакомы с отцом Набокова)