- Понимаю, я виноват! –
кричал этот чудак, протягивая к ней руки. – Но я действительно ваш отец. Я
помню домик в деревне, куда провожал вашу маму, свою…свою возлюбленную. Он был
на краю леса. Там даже малина у забора путалась – лесная с садовой…
Ирина вздрогнула: она
сама с детства любила разбирать эту перепутанную малину.
- А ваш дед, отец вашей
мамы, погиб на войне. Его фотография висела на стене в горнице – я был там
всего один раз… Мы боялись матери, вашей бабушки…
- Еще бы, – усмехнулась
Ирина. – Представляю, какую трепку бабуля должна была вам задать…
- Однажды я видел ее
издали: такая добродетельная крестьянка, строгих правил… – лепетал до предела
возбужденный Артур Федорович. – Она мне напомнила Некрасова: «Есть женщины в русских
селеньях…» Постойте!.. – вдруг вскрикнул он. – Так вы признаёте?..
- Признаю ли я себя
вашей дочерью? – повторила Ирина. – Нет, не признаю. Правду сказать, вы убедили
меня, что когда-то крутили любовь с моей мамой – но вы даже не помните ее имени
и, конечно, не знаете, что вскоре после этого она умерла с тоски… Правда, имел
место несчастный случай, но все равно это было из-за вас!
- Подождите! – возопил
он, когда Ирина встала с кресла. – Я признаю все свои ошибки, я уже наказан за
них судьбой… Но оставьте мне хотя бы надежду, что вы меня, может быть,
простите!
- С какой стати? –
прищурилась она.
- Ну, просто по доброте…
Допустим, у вас устроится с мужем, отпадет необходимость развода… Тогда вы с
Тимкой на радостях позовете меня в свой дом, и я посвящу вам остаток жизни…
- Как вы красиво
говорите, – поморщилась Ирина. – Конечно, вы же артист! Бабуля рассказывала
мне, что мою мать обольстил заезжий артист... Но только ваши красивые слова
никогда не сбудутся, – с горечью добавила она.
- Сегодня я узнал, что
чудеса случаются…
- А я считаю, их не
бывает! У меня не устроится с мужем, необходимость развода не отпадет. И у нас
с Тимкой не будет той самой радости, на которой мы вас могли бы простить!
Вслед за тем она,
не глядя на него и не слушая, вышла из кабинета. И, естественно, всю дорогу
домой думала о том, как же удивительна жизнь. Тимка теряет отца, в котором
остро нуждается, – а она запоздало находит папашу, который ей, по большому
счету, не нужен. Однако сама по себе ситуация заставляет задуматься…
Ирина решила: она
сможет простить своего родителя лишь в том случае, если чудеса действительно
существуют. Пусть все устроится с Павлом, пусть в их семью вернется прежняя
счастливая жизнь – тогда она простит. Это походило на детскую игру «загадай
желание», на детскую просьбу, за которую обещана ответная доброта. Ну что же,
Ирина имела право вспомнить свое сиротское детство…
37
Телефон звонил,
наверное, уже десятый раз. Тимка понял, что то ли спал, то ли, может быть,
находился без сознания. Во всяком случае, он не помнил себя с той минуты, как
влез на стул перед компьютером и крикнул что-то вроде «Хочу!» или «Готов!»
Теперь Тимка лежал на
диване – конечно же, его перенес сюда папа, когда вернулся из туалета и нашел
свое обычное место занятым. Вон и сейчас папа сидит на том же стуле, со
взглядом, устремленным, как всегда, на дисплей. Только вид у него слегка
растерянный: как будто он что-то потерял и не может найти... А до телефона ему,
как обычно, нет дела.
Тимка сполз с дивана
и побрел к телефонному столику. Он чувствовал себя таким усталым, таким выжатым
до последней капли, словно таскал перед этим булыжники или тянул, как у бабули
в деревне, воду из колодца. Но несмотря на это, настроение у него было хорошим:
казалось, впереди ждет какая-то радость. Как весной, когда первые листочки еще
не раскрылись, но уже проклюнулись из своих чешуек…
- Але, – сказал он в
телефонную трубку.
- Тимыч, чего ты сегодня
в школу не пришел? – спрашивал Славка. – Заболел, что ли?
- Прогулял, – неожиданно
для себя признался Тимка. Ему не хотелось врать – распускающиеся весной
листочки были очень чистыми, их следовало беречь от всякой пыли и грязи, вроде
вранья.
- Йес! – восхитился
Славка. – Прогулял и заявляет об этом так спокойненько. Но на карате со мной ты
сегодня пойдешь!
