- Значит, твоя бабушка
влюбилась в артиста, – задумчиво повторил Артур Федорович. – И как же его
звали?
- Кого? – глядя
исподлобья, уточнил Тимка.
- Ну, артиста, твоего
деда.
Тимка замешкался и не
ответил. Артур Федорович понимал, что его любопытство в данном случае является
непрофессиональным – что изменилось бы, назови мальчик какое-нибудь имя? Оно не
имело отношения к психологии, разве что к психологии самого Артура Федоровича.
Его размягченное воображение уже нарисовало картину, где он узнавал себя в
молодости, когда еще не был привержен своей порочной страсти и гулял, как
положено, с девушками. Одна из них после его отъезда родила ребенка – мать
Тимки. Соответственно, этот угнетенный и мужественный малыш становится его не
опознанным до сих пор внуком.
- Значит, не знаешь, как
звали дела? – повторил Артур Федорович. – Но ведь это отец твоей мамы. Мамино
отчество ты ведь должен знать!..
- Его маму зовут Ирина
Александровна, – снова вмешался Славик.
Значит,
Александровна!.. Судьба приняла затеянную Артуром Федоровичем игру, дразнит его
слабенькой, почти нереальной надеждой на чудесное обретение внука. Жалко, что
он тогда еще не переделал себя в Артура – как ни говори, Артуровна более редкое
отчество, оно дало бы лучшие шансы на продолжение игры… Нет, все-таки, пожалуй,
не жаль, поскольку Александр – его настоящее имя, данное ему родителями. Мир
устал от подмен: лживых слов, суррогатных чувств, нелюбимых профессий, браков
по расчету и прочее. Так вот пусть в этот океан лжи упадет капля искренности:
старый артист, жаждущий оказаться дедом, не пожалел, что в далекие времена его
еще звали настоящим именем. Даже если он никогда не узнает, доводится ли ему
внуком этот чудесный мальчик, отважно борющийся со своими трудностями… Потому
что Александров в России пруд пруди, и установить личность Тимкиного деда не легче
чем отыскать иголку в стогу сена. Или в стогу соломы – ведь ясно, что он
цепляется в этой нелепой игре за соломинку…
- Знаете что, мы сейчас,
наверно, пойдем, – услышал Артур Федорович голос Славика, соскучившегося от
молчанья и безделья. – Мы вообще приходили за сменной обувью. Тимка забыл ее в
классе, но я уже нашел!
Славик победоносно
поднял над головой мешок с нашитой на него надписью «5А, Лучинин».
Не дожидаясь команды,
внутренний компьютер Артура Федоровича моментально включил сигнал поиска,
обращенный в глубины памяти. Теперь он проверял своих давних подруг на фамилию,
глядящую с детского мешочка для обуви. Не было ли среди них какой Лучининой?
Тимка и Славик
потоптались возле стола, но, видя, что психолог точно заснул с открытыми глазами,
потихоньку двинулись к выходу. Они шли на цыпочках, боясь его разбудить. Они
уже предчувствовали свободу, когда за два шага до двери он – надо же! –
все-таки пришел в себя и решил их задержать.
- Стойте, ребята, как же
так? Ты ведь мне ничего еще толком не рассказал! – воскликнул он, глядя на
Тимку. – Я еще ничего не успел тебе посоветовать…
- В другой раз, – быстро
пообещал Славик. – На сегодня мы уже позанимались. Нет, правда, понимаете – нам
надо скорее сделать уроки, чтобы пораньше лечь спать, потому что завтра мы идем
в поход.
- Мы правда идем, –
мягко сказал Тимка, очевидно, заметивший в глазах собеседника огорченное
недоверие. Вот ведь какой чуткий мальчик!
- Да что вы говорите!..
В настоящий поход?
Славик гордо выпятил
грудь и поглядел на Артура Федоровича со снисходительным превосходством:
- Конечно, в настоящий!
Мы пойдем от клуба «Путешественник». Там есть палатки, так что с субботы на
воскресенье заночуем. А вернемся только в воскресенье вечером…
- Круто, – одобрил Артур
Федорович, употребив словечко, подхваченное им здесь же в школе.
- Вот так. А сегодня нам
надо сделать уроки на понедельник, а то Людмила Викторовна обидится. До
свидания!
- Погодите, ребята! –
остановил их Артур Федорович. – Я желаю вам хорошо сходить в поход, получить
много новых впечатлений! Чтобы потом было что вспомнить… А после похода
загляните ко мне?
- Заглянем, – пообещал
Тимка, в то время как Славик сделал вид, что ему надо срочно завязать шнурок.
