- А так бывает? – тихо и
настойчиво продолжал допытываться Тимка. – Это, конечно, лучше, чем если умер…
Но все-таки это страшно!
Бабушке тоже было
страшно. Мало ль чего творится на свете – и впрямь человек может пропасть не
только телом, но и душой. Старые люди знали примеры, передаваемые из уст в
уста, от стариков к молодым. Когда-то у них в деревне нерадивая мать обругала
своего младенчика: «Чтоб тебя черти взяли!» – и вслед за этим вместо ребенка
нашла в колыбельке деревянную чурку. И слышала, что младенчик ее где-то рядом
плачет, а обрести не могла: черти впрямь взяли его себе. А еще прежде жил в
округе старик, умевший вынимать из человека нутро и вставлять новое: придешь к
нему такой, уйдешь сякой. На обмен соглашались в основном пьяницы, кого баба
силком приволочет либо на коленках упросит. Чтобы, значит, с новой душой к вину
уже не тянулся. И верно, бросал человек пить, в сам-деле бросал. Да только
потом хуже того выходило: иного в петле найдут, иной разбойником станет с тоски
по своей прежней душе. Дело давнее, а быльем не поросло: сказывают, сейчас среди
людей еще больше такого-всякого. И заговаривают, и ворожат, и – слово такое
странное – кодируют. Совсем как тот старик. Вот, может, и из Павла нутро
забрали, одну оболочку оставили. Не зря дите чувствует…
- Значит, правда… –
грустно подытожил Тимка повисшее в комнате молчание.
По привычке он все
еще ждал, что бабуля его утешит, но она совсем не умела обманывать. Ну что ж,
хорошо уже то, что они поняли друг друга – Тимке теперь есть с кем поговорить о
своей беде. А папу он все равно найдет…
15
Кураторы полукругом
стояли напротив Павла, буравя его угрожающими взглядами. Для пущего устрашенья
они облеклись в белые халаты, словно врачи, приготовившиеся к операции. В руках
старшего куратора были внушительных размеров щипцы, которыми впору ворочать
дрова в камине.
- Итак, босс, ваше
последнее слово. Если вы не согласны остаться с нами и потом уйти как
положено, мы должны приступить к изъятию вашей клетки.
- Да уж приступайте, –
махнул рукой Павел. – Куда мне положить голову?
- Почему именно голову?
– удивился говоривший.
- Но ведь вам нужен
головной мозг?
- Почему мозг?.. Неужели
вы думаете, что у нас тут дефицит интеллекта? – говоря так, куратор выглядел
шокированным. – Правда, я сам сказал про копию мозговой клетки, но допустил при
этом аллегорию…
- Какую?
- Почему-то принято
думать, что человеческим поведением управляет мозг. Но на самом деле это не
так…
- А что же тогда
управляет человеческим поведением?
Павлу это было
совершенно неинтересно, но, в целях экономии времени, он решил задавать именно
те вопросы, которых от него ждали.
- Импульсы! Они
находятся на грани сознания и подсознания: рождаются в подсознании, а затем
подвергаются осознанной человеческой оценке. В экстремальной ситуации поведение
человек определяет не то, как он мыслит, а то, что в нем есть.
«Это правда!» – чуть
не воскликнул Павел, вспомнивший вдруг свои атавизмы, не позволявшие ему уйти в
заэкранье, навсегда развязавшись с прежней жизнью. Особенно последний – мать,
стоящая на последней черте и поднятыми руками отталкивающая его прочь.
- Так что ваш
мозг здесь не нужен. Импульсы, вот что мы собираем. То есть частичку самого
человека, босс, – частичку вашей личности, вашей внутренней сути!
- Но ведь это не делится
на частицы…
- Разве вы не слышали такого
психиатрического термина – расщепление личности? – удивился в ответ куратор. –
Если вы не доверили нам всю свою личность сразу, мы берем ее у вас по частям.
Так, со временем, вы все-таки переместитесь в наши структуры. Переселение
произойдет…
- Хорошо! – Терпение
Павла вконец истощилось: ведь сейчас, может быть, Тимка нуждается в его помощи.
– Берите у меня такую частицу, только не тяните зря времени!
- Итак, приготовьтесь…
Что-то уж слишком
часто они предлагали готовиться, слишком долго вели ненужные разъясненья, а до
дела все не доходило. Конечно, никто не жаждет стать материалом для огромных
черных щипцов, но если уж нельзя этого избежать, так пусть дело скорее начнется
и, соответственно, скорее закончится. Главное, с каждой минутой откладывались
поиски Тимки! Но кураторы в который раз сошли с прямой колеи: теперь они опять,
как недавно, спорили меж собой. Для Павла их голоса сливались в один
возбужденный гул, из которого не удавалось вычленить ни одного понятного слова.
Можно было вслушиваться в интонации, но он уже слишком измучился…
