Когда пролетали над Вильнюсом на юг вереницы журавлей, рыцарю Греже тоже хотелось бежать от этого кровопролития и лететь туда, где шумит пуща Падубисиса, где возвышается посреди спокойных болот зубчатый Ужубаляйский замок.
Теперь, когда его пушкарям удавалось точно поразить врага или когда железное ядро пробивало стену замка, рыцарь Греже уже не радовался вместе с остальными. Несколько успокоился рыцарь только после того, как увидел, что князь Витаутас ни победам не радуется, ни из-за поражений не переживает. И еще заметил рыцарь, что князь и воюет, и политикой занимается, и живет, не интересуясь событиями сегодняшнего дня, а думая о целях, известных, может быть, только ему одному. Это помогало рыцарю Греже хладнокровнее относится ко всему происходящему вокруг и ждать более светлых дней.
Иногда, чтобы не привлекать к себе внимания, рыцарь Греже вместе с другими рыцарями тоже выезжал из Вильнюса в окрестные леса поохотиться, в селения награбить кормов для лошадей и провианта для себя. Из каждого такого похода рыцари привозили не столько дичь, сколько разное добро, награбленное у людей. Приводили с собой и пленных, которых ловили в лесах или на болотах. И ни одна такая «охота» не обходилась без пожаров, без людских слез, страданий и кровопролития. Сам рыцарь Греже не грабил и людей не убивал, но чувствовал себя виноватым уже только потому, что присутствовал при этом.
А дожди все не прекращались. Иногда по нескольку дней кряду лило как из ведра.
В конце октября, после длившейся шесть недель безуспешной осады Вильнюсской крепости, собрался в шатре маршалка ордена военный совет. Были приглашены: князь Витаутас со своими вельможными боярами, все немецкие и чужеземные рыцари знатного рода; возглавляемые маршалком ордена; они начали совещаться. Настроение у всех было подавленное, тем более, что среди собравшихся не оказалось брата Витаутаса князя Конрада Таутвилы, жемайтийского вельможи боярина Книстаутаса, отважного боярина Баублиса и нескольких крестоносцев и чужеземных рыцарей знатного рода. Все они сложили головы при штурме крепости. Перед началом совета его участники встали и помолились за упокой души погибших, а потом принялись решать, что делать: то ли продолжать осаду крепости, то ли повернуть домой.
Первым заговорил маршалок ордена Энгельгард Рабе:
— Я думаю, почтеннейшие рыцари, что мы не должны падать духом: честь рыцарям приносят не унынье и отказ от своего похода, а выдержка и победа.
Сделав такое вступление, маршалок переплел пальцы и, широко раздвинув на столе локти, стал говорить дальше:
— Мы начали воевать с одним врагом, а теперь ему на помощь пришли еще и союзники: это — дождь, ненастье и холодная погода. Но требуется лишь терпение и выдержка, и нам уже недолго придется ждать победы. Правда, наши ряды тают, но они с каждым днем пополняются литовцами и белорусами, переходящими на сторону князя Витаутаса. Они и провиантом достаточно запаслись, и кормами для лошадей. У осажденных потери не меньше, чем у нас, притом их ряды не пополняются. Да и продуктов у них с каждым днем становится все меньше. Нам надо вооружиться терпением и подождать хотя бы до первых морозов, когда просохнут дороги и войдут в русло реки… Я думаю, что если до той поры нам и не удастся разрушить стены, то осажденные, измученные голодом и усталостью, сами сдадут крепость. А тогда мы снова сможем направить свои отряды за провиантом и кормами в окрестные селения или даже привезти все это из ближайших замков, что возле Немана или в Жемайтии.
Маршалок стал путаться, противоречить сам себе, и, когда он замолчал, никто не смог понять, хочет он отступать или призывает продолжить осаду. Теперь все ждали, что скажет князь Витаутас, но князь сидел, опершись на меч, чуть повернувшись в сторону, и молчал, глядя за распахнутый полог шатра, где ветер раскачивал деревья на горе Гедиминаса. Сидевшие позади него бояре тоже ждали, чтобы первым заговорил князь.
Видя, что князь Витаутас задумался и не собирается высказываться, заговорил английский граф Дерби:
— Кто начинает дело и бросает его не доведенным до конца, тому не следовало и браться за него; а для рыцаря не должно быть ничего невозможного. Крепость давно бы взяли, если б в самом начале не была совершена главная ошибка: сарацины, напуганные тем, что замок, павший только благодаря предательству, был сметен с лица земли, теперь не смеют рассчитывать на нашу милость, и замки не сдадутся, пока не погибнет последний их защитник. И сколько языческих душ в таком случае попадет в ад. Когда мы возьмем замки, крестить нам уже будет некого. Поэтому я считаю, что сейчас надо оставить язычников в покое и возвращаться домой, а потом организовать второй поход, согласно рыцарским правилам и традициям.
