Накануне отъезда из Вильнюса сел князь в Высоком замке у окна и подвел итоги своих походов. Он уже почти добился всего того, что поставил себе целью десять лет назад, когда убежал из подземелья Кревского замка к крестоносцам, и о чем думал два с половиной года назад в замке Книстаутаса. Но по сравнению с другими замыслами, которые уже зрели в его голове, это было только начало. Много врагов у Литовского государства: на западе угрожали ему орден крестоносцев и поляки, на востоке — татары, на севере — меченосцы. Ни с одним из этих соседей пока что не удалось договориться. Но и на сей раз, как и тогда, в Ужубаляйском замке, князю казалось, что труднее всего будет с поляками.
Князь распахнул окно. Стояла ночь. В небе мерцали мириады звезд. На горе Гедиминаса шумели деревья и внизу вторила им Вильняле. Утром надо было выезжать, но сон не шел к князю, и он, прислонившись к окну, задумался…
Кто-то открыл дверь зала. Князь обернулся и увидел боярина Греже.
— Что скажешь хорошего, мой боярин? — спросил князь.
— Прибыли гонцы из Жемайтии.
— Какие новости они нам привезли?.. Хорошие?.. Плохие?..
— Не слишком хорошие, великий князь.
— А что? — спокойно спросил Витаутас и повернулся лицом к боярину Греже.
— Марквард фон Зальцбах повесил боярина Судимантаса.
Князь помедлил, подумал и, опустив глаза, сказал:
— Недешево он обошелся им, мой Судимантас.
— Недешево, великий князь: весь Неман был красный от крови.
— Они отомстили ему за все обиды, нанесенные ордену, — сказал князь и снова спросил: — А моя княгиня уже знает о гибели своего дяди?
— Нет, ей еще никто не доложил об этом, хотя придворные уже знают.
— Позаботься, боярин, чтобы она не узнала до завтра: она и так измучилась в дороге.
Боярин Греже поклонился.
— А что теперь с отрядами Судимантаса?
— Его отряды были рассеяны, но теперь собрались и снова осадили Велиуону. Они ждут тебя, великий князь.
— А кто командует ими?
— Кулгайлис.
— Кулгайлис?! Погоди!.. Ведь я приказал Судимантасу поймать его и повесить!
— Он жив, великий князь, и теперь хочет искупить перед тобой прежнее свое непослушание.
— Хорошо, боярин… Пусть теперь он, искупая свою вину, повесит Маркварда фон Зальцбаха… А еще что?
— Прибыли и послы великого магистра ордена.
— А они — по какому делу?
— Они просят перемирия в Жемайтии.
— Предложите им перемирие в Пруссии.
— Они желают говорить только с тобой, великий князь.
— Хорошо, примите их и угостите, а я поговорю с ними завтра.
Боярин Греже поклонился и уже хотел выйти, но князь остановил его:
— Полки в Киев уже отправлены?
— Из Вильнюса уже вышли, а в Гродно послан гонец.
— А князь Скиргайла?
— Князь Скиргайла отправится сегодня ночью — он ждет своих бояр… Я могу идти, великий князь?
— Погоди. А где твоя жена?
— Она при светлейшей княгине.
— Она и останется при княгине, а завтра, после приема послов крестоносцев, мы прежде всего направимся в Велиуону.
— Да благословит господь все твои дела, великий князь, а я всегда буду твоим верным подданным и слугой… Спокойной ночи…
Но тут широко распахнулась дверь, и в зал, крича и ломая руки, вбежала княгиня Анна:
— Князь! Князь! Витаутас, крестоносцы повесили моего дядю!
— Успокойся, моя дорогая княгиня: он умер как настоящий воин.
— Но его повесили!
— Все ничтожества так поступают со своими опасными врагами.
— Месть им, князь, месть!
— Княгиня, ведь мы христиане.
— Но и они христиане.
— Их христианское учение обязательно лишь для нас, но не для них! Успокойся, моя дорогая княгиня. Завтра ты возьмешь двести спутников на черных конях и с боярскими женами и дворцовыми девками поедешь на поминки дяди… Боярыни, успокойте мою княгиню и утешьте ее. — И князь, ласково обняв свою супругу, передал ее собравшимся на пороге боярыням и служанкам.
Оставшись один, князь снова подошел к окну и задумался: то ли сначала заняться решением спора с крестоносцами по поводу Жемайтии и Пруссии, то ли с поляками — по поводу Белоруссии и Литвы, то ли исподволь распутывать то и другое и готовиться к последней битве.
1930
