Первая поездка в Оренбург завершилась досрочно. Михеев организовал восточный офис бюро. Нанял минимально необходимый персонал, дал соответствующие задания и уехал в Москву. Скорее всего, он действовал не совсем правильно, сразу оставляя вновь нанятых работников без контроля. Однако, это только на первый взгляд. Дело в том, что подбор самих работников бюро он осуществлял, исходя из особых критериев.
Эти работники должны были стать и первыми переселенцами. Они составляли, как это говорилось в свое время в Госплане СССР, «дирекцию строящегося объекта». Михеев подбирал людей, которые сами рвались уехать. Но при этом получали возможность уехать не на свой страх и риск, а уехать уже сформировавшимися «маленькими начальничками» в проекте, сам масштаб которого давал им определенную уверенность в будущем.
Они будут землю рыть, – думал Михеев. – А в ком я ошибся, того будем вышибать без жалости. Выбор у нас большой, а скрывать нам нечего.
Вся прелесть этого, несомненно, имеющего весьма глубокий политический подтекст, проекта, заключалась в том, что он был формально совершенно безобиден. Абсолютно законен и даже привлекателен для тех его противников, кому потом предстояло испить горькую чашу последствий.
Очередные посиделки в клубе «Реалист» проходили по стандартному для таких мероприятий сценарию. Михеев, впрочем, не знал, чем был «Реалист»: политклубом, движением, оргкомитетом (вечным оргкомитетом, хотелось бы добавить) некой партии? Или чем-нибудь еще. По сути, это был политклуб, и не более того. Тем не менее, в этом клубе изредка встречались довольно интересные люди и легализовывалась достаточно интересная информация.
Вот и сейчас, многократно игнорировавший эти посиделки Михеев, решил вбросить в определенные круги свои призывы. Тем более что в данный момент в зале присутствовали многие представители студенческих неформальных группировок. Был тут и Алексей Юрьев, приснившийся Михееву в ту памятную ночь под гордым псевдонимом Кондор.
Оратор сменялся оратором. Все нудно перечисляли бесконечные проблемы и призывали «спасать государство». Когда очередь дошла до Михеева, он сказал:
– Многие присутствующие господа призывали здесь спасать государство. И, как я понял, разногласия касались только путей этого спасения. Однако, мне хочется задать вопрос, а от кого спасать? Выступающие были весьма деликатны в своих оценках на этот счет. Но, тем не менее, смутно угадывается, что спасать родное государство они хотят от высшей власти и аффилированных с этой властью олигархических структур. Но не они ли и есть то самое государство? Или вы хотите спасать некую абстрактную идею государства от ее плохих реализаторов?
По-моему это тоже глупо. Идеи спасают в идейной борьбе. А здесь постоянно намекают на какую-то реальную политику…
– Критиковать все горазды, что вы сами предлагаете? – раздался голос с места.
– Вопрос некорректный, коллега. Не что я предлагаю, а что я хочу! И только потом уже, что я предлагаю во исполнение того, что составляет мои цели. А если эти цели понравятся другим, я приглашаю посодействовать мне в их реализации.
Итак, господа, я хочу спасти наилучшую часть русского генофонда и цивилизационный потенциал нашего народа. Внутренних ограничений при выполнении этих задач у меня нет.
И Михеев начал излагать разворачивающуюся программу переселения. Пару раз, Леха Юрьев и его товарищи прерывали выступления Михеева криками «Браво!». Когда Михеев закончил говорить, в зале на мгновение повисла тишина. Потом вскочил один из постоянных посетителей клубных посиделок, очень дельный пожилой человек, разработчик весьма неплохих прогнозных методик. Он был большим поклонником работ Михеева, но сейчас явно не соглашался с его выводами.
– Позвольте, Федор Васильевич, вы же знаете демографические прогнозы! Вы же понимаете, что выезд из России не только двух-трех миллионов молодых людей, но даже неполного миллиона, поставит нас на грань демографической катастрофы! Не 75-90 миллионов будем мы иметь в этом случае через 35 лет, а 45-50.
