– Кор, он же меня убьет, – шепнул Эдди на ухо Корину.
Он смотрел на командира так жалобно, что по спине Николь побежали мурашки.
Корин его успокоил:
– Не волнуйся. Во-первых, никто ему не позволит тебя убить. А во– вторых, этот противник вполне тебе по силам. Сержант Ханиф боец хороший, но увлекающийся. Он не умеет ждать. Ладно, пойдем облачаться. Или ты отказываешься от поединка?
– Ага, чтобы потом надо мной целый год все смеялись.
– Капрал Мур, стоит ли драться, если не веришь в победу?
– Я верю, – слабым голосом ответил командиру Эдди.
«А вот и неправда», – отметила про себя Николь.
Она тоже не очень верила, что Эдди сможет одолеть сержанта Ханифа один на один. Но тогда зачем Корин все это устроил? Не для того же, чтобы Эдди учинили жестокую трепку? Или цель именно в этом, и Корин просто решил чужими руками наказать подчиненного за пьянство? Стажер терялась в догадках.
– Ну, что ты раскис, в самом деле? – с жаром набросилась она на второго пилота. – Ты обязательно победишь! Я в тебя верю.
Николь показалось, что Корин смотрит на нее с одобрением.
– Пора идти. Публика уже ждет, – сказал сержант, потянув Эдди за рукав.
Стажер повернула голову налево, потом направо. Бар был пуст.
– Вот это да! Как говорится, полный аншлаг.
Когда Эдди, гремя доспехами, в сопровождении Корина и Николь вошел в зал, его встретили криками восторга.
– Многие не верили, что Эдди выйдет на поединок. И многие не верят, что он способен победить, – сказал Корин на ухо Николь.
Стажер сердито посмотрела на командира.
– Это вы про меня? – спросила она довольно громко. – Да я…
Корин приложил палец к губам, а потом указал им на стоящего впереди Эдди.
– Не мешайте ему настраиваться, стажер.
Командир «девяносто девятого» направился в центр боевого поля и там замер. К нему размеренным шагом подошел секундант Касима, сержант Ортега, и встал по правую руку.
Корин Ортегу немного знал. Когда-то тот служил в патруле, но после тяжелого ранения был вынужден пересесть на спейскар и теперь занимался доставкой грузов на Терру XII.
Корин поднял руку. Зал постепенно затих.
– Пилоты, кому доверим судить поединок?
Собравшиеся, следуя правилам, назвали четыре фамилии: Кольвиц, Лишао, Кинтана и Славичек.
– Прошу бойцов выйти в центр! – крикнул Ортега.
Эдди и Касим с двух сторон подошли к секундантам. Сейчас они совместно должны были выбрать судью поединка.
– Кольвиц? – произнес первую фамилию секундант Касима.
Сержант Ханиф дал согласие на эту кандидатуру. Капрал Мур – нет.
– Кинтана?
– Согласен, – сказал Касим.
Эдди кивнул головой.
– Согласен.
– Кинтана! – громко объявил фамилию судьи Корин. – Принято!
Лейтенант Кинтана вышел на площадку. Он осмотрел оружие и амуницию бойцов, потом попросил усилить освещение и проверил состояние боевого поля, обойдя его вдоль и поперек.
Как фехтовальщик, лейтенант Кинтана был слабее Кольвица, однако в его честности Корин не сомневался ни на йоту. Все его знали как человека вспыльчивого, зачастую излишне резкого, но справедливого.
– Дайте слово сражаться честно, – обратился судья к бойцам.
– Обещаю, – произнес первым Эдди.
– Даю слово, – посмотрев на Корина, сказал Касим и лукаво улыбнулся.
Кинтана развел руки в стороны.
– Секундантов прошу покинуть поле.
Бойцы надели шлемы, повернулись друг к другу спиной и сделали по три шага. Заняв исходные позиции и произведя поворот кругом, Касим и Эдди вытащили мечи из ножен.
Кинтана окинул взглядом зал и поднял правую руку вверх. Николь затаила дыхание.
– Внимание! Сходитесь! – выкрикнул лейтенант, резко опуская руку.
Касим бросился на Эдди, словно разъяренный бык. Он всегда с первых секунд боя старался подавить противника. Наседая, он наносил удары и справа, и слева, перехватывая меч из одной руки в другую. Это был конек сержанта Ханифа. Немногие патрульные умели одинаково хорошо работать холодным оружием обеими руками. Зал восхищенно загудел.
Николь пришла в ужас. Корин сошел с ума, думала она. Выставить Эдди против такого бойца – это все равно, что бросить ребенка на растерзание свирепому зверю.
Стажер поискала глазами командира. Корин стоял к ней спиной метрах в шести рядом с секундантом Касима и рассказывал тому, наверное, что-то очень смешное, поскольку Ортега то и дело запрокидывал назад голову. Николь закипела от ярости.
