– Кве мас кве? – спросил Якульский.
– Плюс одна минута десять секунд по z, минус восемь секунд по у.
– Савви[4], – подтвердил Якульский.
Маневровые пушки заплевались, ускоряя и тормозя. Небо вокруг испещрили врата – угрожающе правильный узор тринадцати сотен ярких пятнышек, пустых и голых. Кроме них, виднелась только станция Медина, причем так далеко, что Салис мог бы одним пальцем заслонить всю конструкцию: барабан, дюзы и командный отсек. Они до сих пор говорили: медленная зона. Противоестественное ограничение скорости отменилось, но имя есть имя, а в этом выражалось ощущение странности и обреченности. Салис большей частью работал внутри Медины. Выходить в вакуум приходилось нечасто, но все равно ему это не нравилось. Он то и дело отрывался от работы, оглядывался в черную пустоту. Только к концу первой недели Салис сообразил, что ищет глазами Млечный Путь и все оглядывается, не находя.
– Бист бьен? – спросил Якульский.
– Момент… – Салис еще раз прошелся измерительным лазером. Взглянул вдоль огромного ствола, пока мех цеплялся к его обшивке и гнезду. Те немногие рельсовые пушки, что довелось повидать Салису, делались из титана с керамикой. Эти новые материалы, присланные Дуарте из-за врат Лаконии, – то еще новшество. Дело было нс только в радужном отливе «кружевной» карбосиликатной обшивки. Сердечники и лишенный трения подающий механизм тоже были… странноваты.
Элегантное техническое решение, что и говорить. По ведь это просто магнитные направляющие, питаемые, как и корабль, ядерными реакторами. И свое дело они делали, но вот складывались как-то не так, словно их не столько произвели, сколько вырастили. Была в них неуклюжая красота, наводившая Салиса на мысль не о машинах, а о растениях. И не только в новых материалах дело. С тех пор как кольца врат взмыли с Венеры, новшества появлялись одно за другим. Причина в масштабах. И еще в чем-то.
Измерительный лазер выдал ответ.
– Бьен, – сказал Салис. – Ставьте бандуру на место.
Якульский промолчал, но маневровые заработали. Салис совмещал гнездо и основание, снимая замеры вручную. Обычно он оставлял такие дела системе меха, но с новыми материалами лазеру случалось ошибиться. А хотелось действовать наверняка. Станция с самого открытия врат вела себя тише камня, но это не значило, что она не отзовется на грохот гигантской машины.
Установка конструкции заняла большую часть смены, но в конце концов все встало на место. Башня погасила остаток инерции. Гнездо сомкнулось, неприятно напомнив медленно обхватывающие гигантскую соломину губы.
– Отхожу, – сообщил Салис.
– Клар а тест[5], ты?
– Минуту. – Салис оттолкнулся от станции, поплыл в пустоту, где ждали, пристегнутые к своим мехам, Робертс и Вандеркост. Маневрируя двигателями меха, он уравнял с ними скорости и обернулся посмотреть на свою работу. Робертс хмыкнула по общему каналу связи.
– Визе са бактер[6], – заметила она. И была права. Растопырившая пушки по всем трем осям станция в самом деле напоминала увиденную в микроскоп бактерию. Или макровирус. Или скромный стрептококк.
– На месте, – доложил Салис. – Клар а тест.
– Три, – отсчитал Якульский, – два, один….
Рельсовая пушка заворочалась в гнезде, словно просыпаясь. На миг почудилось, что она раскачивается, как тростник под эфирным ветром. А потом защелкала, переключаясь с позиции на позицию, мелькая в глазах, как ножки насекомого. Она прошлась по кругу, взяв на прицел каждые из врат в своем секторе. По их расчетам, все врата просматривались как минимум для двух пушек, а большая часть попадала в сектора обстрела трех. Салису доводилось видеть изображения старинных земных фортов над морем. Раньше эти плоские картинки ничего ему не говорили – но здесь было то же самое. Эти пушки будут вечно защищать станцию Медина от вторжения. Что-то шевельнулось в груди – он сам не знал, гордость или ужас.
– Бьен, – сказал Якульский. Салису показалось – чуть ли не с удивлением. Как будто бригадир ждал, что пушка оторвется и закувыркается в пустом небе. – Отойдите, будем стрелять.
– Отходим, мы, – отозвался Вандеркост. – Только в нас не пали, са-са?
