– Кирюш, теперь ты первая преграда, если кто сюда сунется…
– Это я уже поняла, Михалыч, но у меня высокий забор и крепкий дом, не зря же Сава постарался.
– Это да, Кирюш, но если что… Рация должна быть при тебе все время. Мы все придем на помощь…
– Ты уверен, Михалыч, что кто-то захочет рисковать своими жизнями из-за двух оборотней?
– Кир, не выводи меня… вы свои, а ты лишь четвертинка на половинку…
– Да, Михалыч, представь, как мне не повезло в жизни. Свои оборотнем считают и нос воротят, а оборотни на троих хотели разделить и подстилкой сделать, ведь только на это магичка и годится. Женщину-полиморфа они бы делить не стали… Даже если лишь охотничий инстинкт включился.
– Ошибаешься, девочка! Полиморф-охотник с любой так поступит и, лишь почувствовав себя защитником, умрет, но никому не отдаст. Если первую зависимость раньше снимали, пользуясь различными психологическими методиками, то вторая – на всю жизнь и неизлечима. Думаешь, почему они такие отстраненные и нелюдимые…
– Михалыч, а ты откуда …
– Оттуда! Мне двести семьдесят лет, девочка, я слишком много знаю и видел…
– Сколько?
– Да! Да! Так что учись, пока жив…
– Знаешь, Михалыч, я, когда увидела тебя живым пару месяцев назад, чуть не расплакалась от счастья и облегчения. Просто в тот момент поняла: хоть что-то осталось привычным и надежным.
– Я рад, Кирюш! Вы с Лизаветой мне как родные… А сейчас, может, угостишь вкусненьким, – он кивнул головой в сторону двери, – а то чья-то хитренькая мордочка уже минут пять высовывается из дверей, подслушивая…
Он обнял меня за плечи, и мы пошли в дом. Старый хавшик даже проявил тактичность и не стал пропускать меня вперед, а прошел в дом первым, чтобы не смотреть на мою голую попу в разорванных штанах.
Я же, почувствовав ветерок в причинном месте, уже в тысячный раз за последний час возблагодарила бога за то, что уберег от окончательного насилия. Можно сказать, отделалась легким испугом и наглядным уроком на будущее, обзавелась рваными штанами, зато приобрела еще один пистолет, для которого у меня имеются пули. Теперь у меня таких опасных штучек целых две, и расставаться с ними я больше ни на миг не буду.
А в голове все вертелась мысль: Лиза же все видела, как на ней та кошмарная ситуация отразится? Надо посоветоваться со старым хавшиком, может, он подскажет?! Вот же парочка из нас подобралась: приемная мать, которая толком не знает, как ребенка воспитывать, и назначенный самой «внучкой» дед, у которого тоже ни детей, ни внуков… Хотя главное – мы ее любим, а сердце подскажет.
После ухода Михалыча я отправилась в свою баню. Сава пристроил это каменное строение с деревянной отделкой прямо к дому, в нее вел широкий теплый коридор. А сбоку от нее был сооружен сарай, в котором Михалыч посоветовал устроить на постой мелкую скотину. Тепло от бани согреет в холодные зимние ночи животных, да и мне туда ходить будет удобно и близко.
Я в очередной раз сидела в бане, смывая с себя ощущения чужих рук на теле. Выпаривала звук пуль, впивающихся в чужую живую плоть. И хоть я никого не убила, но сам факт причинения кому-то боли вызвал во мне внутренний протест и слабость в конечностях. Все, что сейчас со мной происходит, либо сломает меня окончательно, либо ожесточит и превратит мою душу в выжженную пустыню. Впрочем, поразмыслив еще немного, решила: повторись подобная ситуация, я поступлю так же.
Теперь либо я, либо меня и Лизу. Я предпочитаю первое.
* * *
31 августа
– Мама, мама, смотри, как я умею… – Лиза разбежалась и с мостков прыгнула в воду протекающей мимо нашего дома узкой глубокой речки. В месте, где построили мостки для любителей понырять и швартовки катеров с лодками, течение не было сильным, и образовалась небольшая теплая заводь.
В наших широтах лето уходит быстро, сменяясь продолжительной осенью, а затем чересчур морозной зимой, но именно в этом году погода радовала теплыми и сухими днями. Хотя Михалыч с Семеном ворчали, мол, все приметы говорят о том, что зима в этом году будет суровая. Слишком много плодов на деревьях и грибов в лесу – это природа о своих детях заранее заботится.
