Рошан кивнул. Его спутница встала.
— Договорились. У нас есть теперь чем заняться. Мы будем присутствовать на пресс-конференции.
Они собирались уже уходить, когда с ее губ слетел последний вопрос.
— Кто такая Паула?
Уверенность, вновь обретенная президентом клуба, сменилась замешательством.
— Одна молодая особа…
Он усмехнулся, пытаясь скрыть свое смущение.
— Это довольно трудно объяснить даме. Ну, скажем так… После крупных матчей люди хотят расслабиться… Паула приезжала из Парижа, чтобы участвовать в наших небольших праздниках.
Доминик подытожила жестко.
— Словом, это шлюха?
Пристыженный Малитран вздохнул.
— Можно ее назвать и так.
Доминик протянула сложенный вдвое листок бумаги швейцару, дежурящему в вестибюле четырехзвездного отеля. Цербер в униформе ловко спрятал вложенную внутрь купюру в пятьсот франков, прежде чем взглянуть на короткий перечень дат, предложенный его вниманию. Он с удивлением поднял голову.
— Здесь отмечены только вечера после футбольных матчей чемпионата… Я их запомнил не потому, что футбол меня очень интересует. Мне больше нравится теннис… Но в эти дни все номера бывают заняты… Разумеется, сливки общества… У рядовых болельщиков нет денег, чтобы позволить себе остановиться в таком роскошном отеле, как наш. Они размещаются в гостиницах сети «Прима-вера». Там недорого, а обслуживают вполне прилично… Но я предполагаю, вы хотите меня спросить о чем-то другом?
Доминик улыбнулась ему так, словно это само собой разумелось и они уже обо всем договорились.
— Действительно. Я хотела бы знать, останавливалась ли здесь в эти дни мадам Паула Стайнер.
Швейцар с беспокойством взглянул на нее.
— Надеюсь, это не связано с каким-нибудь рогоносцем?.. Наша администрация никогда не свидетельствует по поводу амурных дел.
Ее тон стал еще более дружеским.
— Не беспокойтесь. Я не частный детектив, а журналистка. Это значит, что я никогда не указываю источник моей информации: закон защищает наши профессиональные секреты.
После пряника она решила показать ему кнут.
— Но если кто-то с нами нелюбезен, то мы можем написать не очень приятные вещи… Например, о приеме, обслуживании, санитарном состоянии. Всегда можно найти какие-то изъяны…
Швейцар обратил это в шутку.
— Ну, вы, кажется, на это не способны. Она посмотрела ему прямо в глаза.
— О, конечно, нет.
Но он прочитал в се взгляде, что она это сделает, если будет нужно. И, повернувшись к экрану монитора, стал вызывать даты бронирования номеров.
— Так… Стайнер… Стайнер… Мадам Паула Стайнер…
Имя этой девушки по вызову было нетрудно узнать из списка телефонных абонентов дома номер 3 по улице Поля Валери в Париже.
— А, вот…
Швейцар ставил в предъявленном ему перечне дат крестики каждый раз, когда находил ее имя.
— Скажите… Эта дама — поклонница футбольной команды Вильгранда?
Еще одна мысль пришла в голову Доминик.
— Я хотела бы знать, кто оплачивал ее счета.
Она пододвинула еще один банковский билет швейцару, подумав про себя: «Раз нужно, никуда не денешься, моя дорогая. Даже если придется сесть на хлеб и воду, пока расследование не окупится». Купюра последовала той же дорогой, что и предыдущая.
— Подождите.
Мужчина поднялся и отошел на минуту к другому компьютеру. Вскоре он вернулся.
— Платили из футбольного клуба… А точнее — этот бедный господин Пере… Вы знаете, я хочу вам сделать подарок: каждый раз это был ужин с шампанским и завтрак на двоих…
Чувствуя намек, Доминик, вздохнув, достала третью купюру.
— Вы считаете, что он и она?..
Пятьсот франков исчезли в одном из карманов сиреневой униформы.
— Нет. Я видел фотографию этого деятеля в «Миди либр» после его трагической кончины. Мы никогда не имели чести принимать его здесь.
Доминик задумалась.
— Однако ваш отель — не дом свиданий, где люди встречаются тайно.
Человек с золотыми ключами казался оскорбленным тем, что «четыре звездочки» Вильгранда могут быть заподозрены в поощрении распущенности.
— Вы правы. Я не отрицаю, что мы принимали у себя любовников. Но они приезжали вместе.
Доминик почувствовала, что она нащупывает ответ.
— Значит, всякий раз… эта Паула Стайнер проводила ночь с кем-то, у кого уже был номер в отеле?
